Давай сыграем в любовь - Ники Сью

Но я в это отказываюсь верить. Не после того, как Соболев то с одной переспал, то с другой. Он ветреный, и я для него не больше, чем очередной трофей на полке. Если, конечно, меня вообще в эту категорию занесли.

— Холодно уже, решил побыть благородным самаритянином, — кривит губами Руслан, затем подхватывает под локоть Германа и толкает в сторону своей машины. — Подвезу товарища. А то замерзнет, как ему потом девочек ублажать? Не хорошо.

Вебер делает несколько шагов, брови его хмурятся, и он одергивает руку Соболева.

— Ты в конец офигел, однокурсник? — рычит Герман.

Я тоже не остаюсь в стороне, понимаю, что происходящее может вообще к ужасным последствиям привести. А уж зная, какой-то Соболев взрывной, не удивлюсь, если он и кулаками махать решит. Нет, такого допускать нельзя.

— Я тебе ведь говорил, — грозно рычит Руслан, но я не вникаю в его слова. — Ты настолько тупой, что нужно повторять дважды?

Поставив торт на заснеженную землю, хватаю Соболева за руку.

— Прекрати, — требовательно прошу его. Наши взгляды как раскаты грома в грозовом небе. Они встречаются, разносят друг друга вдребезги и разлетаются искрами. От них воздух плавится, не хуже раскаленного металла.

— А если нет? — он вдруг поддается на встречу, опаляя своим дыханием мои губы. Вены гудят, кровь по ним настолько разгоняется, что тело пронимает волной дрожи. Пульс частит. Желание такое дикое, безумное, как хищник, впивается в меня, подталкивая сделать безрассудство. Либо поцеловать этого парня, либо ударить его. Со мной такого никогда не было. Я чувствую себя влюбленной дурой, у которой отказали мозги.

— Тебе не надоело еще? — прищурившись, отвечаю немного грубовато. Ведь еще несколько минут назад мне казалось, что мы можем существовать на одной территории, при том вполне себе мирно, и снова катастрофа.

— А тебе? — вопросом на вопрос, как удар по дых.

— У меня все нормально! — прикрикнув, шиплю, не отводя взгляда.

— Поэтому решила резко разнообразить личную жизнь? — он еще ближе наклоняется, хотя куда уж ближе. На секунду, не больше, но сердце представляет, что Руслан хочет меня поцеловать. Впиться в мои губы. С жадностью. С обуреваемым желанием. Точно таким же, какое полыхает во мне. Но я опять напоминаю себе о той фотке, о девушках…

И… меня накрывает. Ну правда, сколько можно? Последние недели я как на пороховой бочке, не знаю, в каком месте рванет. Устала. Невыносимо все это. И близость Соболева. И взгляды его. И поведение. Хватит. Пора что-то делать с этим.

Размыкаю губы, чтобы спросить у Руслана, почему он так себя ведет. Что ему, в конце концов, нужно от меня. Но Герман внезапно вырастает между нами, отдалив меня от Соболева. И вот магия под названием «любовь-ненависть», что шпарит не хуже огненных стрел, развеивается. Будто два магнита, которые должны были соединиться силой взаимного притяжения, выбросили в разные стороны.

— Хватит вести себя с Кристиной так, — предупреждающе рычит Герман, заступаясь за меня. Но я ведь не нуждалась, зачем? Господи, почему же так сложно?

— Тебя забыл спросить, как мне вести себя с девушками, — с язвительным смешком отвечает Соболев.

— Именно, — задрав подбородок выше, Герман старается смотреть на Руслана с высокомерием. Но это сложно. Соболев сам по себе соткан из этого состояния. Я ни раз определяла его, как человека, родившегося с короной на голове и взглядом, словно окружающие лишь пылинки под его ногами. Все это у Руслана выходит естественно, непринужденно. Он не старается. А вот Герман другой. И быть мудаком у него априори не получается. Поэтому даже в этих переглядках он проигрывает.

— Иди, проветрись, — отмахивается от него Соболев.

— Еще одно слово, и…

— Хватит! — кричу я, сжав кулачки. — Вы оба уходите.

Может, я сейчас не права и должна была встать на сторону Германа, но не могу. Мне хочется узнать, что творится в голове Соболева, хочется поговорить с ним, взглянув прямо в его глаза. Пронзительные. Опасные. Огненные. Дурость? Да. Вот только есть ощущение, что иначе этот конфликт у нас никогда не закончится.

— Кристина, я думал… — Вебер говорит мягко, просяще, намекая всем видом, чтобы я изменила решение.

— В другой раз, — жму плечами, переводя взгляд на Руслана. И предупреждающе ему рычу. — А ты, тронешь его, и я… я… — вдохи рвут грудную клетку, и не потому что у меня нет идей, чем угрожать Соболеву, а потому что он снова это делает. Смотрит самоуверенно, почти пожирает, отнимает силу на сопротивление. Ну что за ерунда?..

— Не трону я его, — закатывает глаза Руслан, хмыкнув. — Не переживай.

— Кристина, — обидчиво произносит Герман. Понимаю, ему не очень, что в их неравной борьбе я его принизила. Показала превосходство другого. Вот только это правда, и лучше так, чем потом обрабатывать раны Вебера.

— Я домой. Всем пока…

И я ухожу, стараюсь не оглядываться. И шаги делаю частые, чтобы скорее добежать до подъезда. А потом резко останавливаюсь. Крепко сжимаю в кармане связку ключей для успокоения, чтобы не так страшно было. Война же не может длиться вечно, верно?

— Руслан, — поворачиваюсь, а у самой грудь горит от нехватки кислорода. До того я переживаю о своем поступке. Корю себя. Ругаю на чем свет стоит. Требую немедленно зайти в подъезд и перестать думать про Соболева. Повесить замок на сердце. Но с каждым моим требованием, желание пойти против системы лишь усиливается. Вот только прежде, чем я успеваю сказать то, что хотела, Руслан опережает:

— Отличный выбор, Лисица, — кривит он губами. — Я же поздравить пришел, — кричит на весь двор. — Пожелать счастья молодым. У меня и подарок имеется, но я позже его тебе подарю. Может, завтра или на неделе. Идет? А теперь, по законам жанра, пора бы поздравляющим удалиться.

И как бы подтверждая свою реплику, Руслан бьет рукой по плечу Германа. С виду может показаться этот жест чем-то дружественным, но я понимаю, в нем больше агрессии. Придурок…

Отворачиваюсь и забегаю на всех порах в подъезд. Больно. Слишком больно. Будто кислотой облили. И душу на части разорвали. И любовь мою вместе с ней. Хотя… все это лишь начало того, во что я умудрилась вляпаться.

Потому как следующий день меня окончательно уничтожит…

Глава 43

— Значит, у тебя теперь новая любовь? — спрашивает Ленка, уплетая мамин омлет на завтрак.

— Ты о чем?

— О Германе или как его, — впивается сестра взглядом. И смотрит так главное, словно пока я не выдам все явки и пароли — не отстанет.

— Мы — друзья.

— Друзья так не смотрят на девчонок, — подчеркивает Ленка.