Давай сыграем в любовь - Ники Сью

Дальше этот словесный поток я не слушаю, честно — плевать. Меня будто вывернули, вытряхнули и ничего не оставили. Настолько я опустошен и зол. Поэтому неожиданно для самого себя говорю:

— Пошли, — может, резко звучит, но как есть. Тут хотя бы любовь большую и светлую, не требуют. Может отпустит…

Правда, мой план рушится, когда уже возле общаги, я замечаю, что Кристина возвращается в универ. Она идет одна по тропинке, притом довольно быстрым шагом, но резко останавливается, явно заприметив меня. Наши взгляды пересекаются, как молнии, от которых остается пепел.

Ивлева поджимает губы, я даже отсюда это вижу, и вдруг отчетливо понимаю, что не хочу идти к Миле. Вообще никакую другую не хочу. Потому что пожар рядом с девушкой либо есть, либо его нет. И в моей жизни, вероятно, никогда его и не было, а теперь, пожалуйста — наступил.

— У меня дела, — бросаю сухо Миле, она правда хватает меня за руку, опять что-то говорит, настаивает. Эта возня занимает пару минут, но я вырываюсь и мчусь в сторону, где только что была Кристина.

Забегаю в ее корпус факультета, оглядываю холл и лишь шумно вздыхаю.

Не успел…

Глава 40

Когда Герман пригласил меня погулять после пар, я отказалась. Еще и погода такая противная стояла, какой гулять? Хотелось, скорее домой, под плед, наушники вставить и слиться с самой собой. Но он неожиданно приехал к универу, написал смс, мол жду на парковке, и все тут.

Я пришла к нему и честно сказала:

— Не хочу, правда, — и уже думала уходить, как он останавливает меня, внимательно взглянув своими голубыми глазами.

— Скажи честно, все так плохо?

— Не понимаю, о чем ты, — жму плечами, переминаясь с ноги на ногу. А у самой на душе кошки скребутся. Все мысли вокруг Руслана. Будто других людей, дел, да вообще ничего не существует. Только он.

— Тогда я расскажу, — Герман делает вдох, по лицу его вижу какое-то смятение. — В тот день, на улице мы с Русланом, также его зовут, да? Говорили.

— Что? — тихо ахаю я, глотая губами воздух, словно рыбка. И сердце так предательски сжимается, обволакивая надеждой. А вдруг что-то хорошее сейчас скажет Герман, и моя любовь не будет такой уж отравленной стрелой.

— Я сказал ему, — он вдруг поддается навстречу, так, если бы хотел поцеловать. — Что ты мне нравишься, — прямо сообщает Вебер. Но я не заостряю внимания на этом признании, жду того, что будет дальше. У меня даже дыхание перехватывает, да и сама я вся натягиваюсь, словно нить. И от этой близости совсем не теряюсь, воспринимая ее как что-то обыденное. Она для меня на последнем месте по значимости.

— И…

Герман грустно улыбается, словно ожидал другой реакции, и мне за это где-то неудобно. Вот только сейчас мои чувства настолько находятся в водовороте, что я не могу толком реагировать на других людей, их переживания. Знаю, это эгоистично, мне за это стыдно, и скорее всего, позже я обязательно извинюсь перед Германом. Все же он хороший парень, а я далеко не лучшая версия девушки, о которой стоит мечтать.

— Он сказал, что… — правда договорить Вебер не успевает. Женский голос окрикивает Соболева, которого мы и не заметили. И я, которая еще минутой ранее грезила надеждой на что-то прекрасное, ощущаю себя дурой. Просто неимоверной дурой. Вот, пожалуйста, у Руслана новое увлечение. Он даже не скрывает, что меняет девушек как перчатки, и не держится за одни отношения.

— Мне снова подыграть тебе? — спрашивает тихонько Герман.

Перевожу взгляд на Соболева, и резко отворачиваюсь. Губы дрожат. Ну почему я не могла влюбиться в какого-то нормально парня? Вот того как Вебер? В парня, которому я нужна? Который будет по мне скучать, хотеть держать меня за руку, целовать, кружить в объятиях. Почему мы вечно выбираем не тех? Надеваем хрустальные туфли, пышные платья, делаем прически. Стараемся быть лучшей версией себя. А этот самый принц, от которого сердце предательски вспыхивает огнем, переступает и двигается дальше.

— Просто пойдем отсюда, — с обидой в голосе говорю я, схватив Вебера под руку. А он и не сопротивляется, как настоящий близкий друг, который в нужное время готов всегда прийти на помощь.

Прижимаюсь к нему, стараясь, держать спину ровной, и не думать ни о чем. Все пройдет, утешаю себя. Не сегодня, так завтра, не завтра, так через неделю. Уже проходили. От боли за ребрами еще никто не умирал. И я справлюсь. Обожглась? Да. На душе love you? Подумаешь. С кем не бывает, правда?..

Он не единственный. Не мой единственный.

— Кристина, — зовет Герман, и я резко отпускаю его руку.

— Я… наушники забыла, — вдруг вспоминаю, и разворачиваюсь. — Иди, я с другой стороны выйду. Встретимся на остановке.

Вебер поджимает губы, словно ему не нравится оставлять меня, но не спорит. Позволяет уйти. И я ухожу. Не столь за наушниками, а чтобы побыть немного одной. Вдохнуть глубже. Вообще-то я такой человек по характеру, что вечно убегаю, когда мне плохо. Убегаю и… наверное, где-то внутри жду, что меня догонять.

Правда, никто не догоняет. Даже Герман, который неплохо считывает мои эмоции.

А потом я замираю в центре тропинки, заметив Руслана у входа в общагу. Он с той девушкой… Видимо планирует хорошо провести время. Наши взгляды неожиданно встречаются, и меня будто пронзает чем-то острым. До того делается больно. И нет бы скорее уйти, но я смотрю на Руслана, а он почему-то смотрит на меня. От его этого взгляда в груди становится тесно, тело пробивает волной жара.

— Хватит, — шепчу себе под нос, а затем стремительно удаляюсь.

Но возле корпуса все равно оглядываюсь. И нет — чутье подводит. Никто за мной не следует. Поэтому я даю себе мысленную пощечину, и решаю не идти за наушниками. Заворачиваю за угол, в сторону курилок, где народ часто тусуется. Там ступени есть, спускаюсь по ним, держу путь прямиком к остановке. И в конце решаю не ехать никуда с Германом. Нет настроения, а строить из себя радостную, задорную девушку, не в моем стиле. Есть такие вещи, которые нужно пережить самостоятельно.

Останавливаюсь, пишу ему короткое:

«Прости, появились дела».

Кусаю от обиды губу, обиды на саму себя больше. Герман, правда, не отвечает. А я и рада… Хоть выдохну. От всего этого. От удушающего чувства ревности, которое бьет наотмашь, оставляя отпечатки на сердце. Глубокие и очень болезненные.

* * *

На следующий день у нас пары в другом корпусе, в