Бутылка для Джинна - Виктор Малашенков

– Вы уверены, что у вас получится? – недоверию его не было границ. – Будь по вашему! – он снова посмотрел на часы. – Уже пора. Саммерс, проводите наших гостей в зал заседаний.

– Одну минуту, сэр, – я поднялся и проговорил насколько мог спокойно. – Как вы решили вопрос с нашим незаконным осуждением?

– Мы не будем касаться законности вашего осуждения, – более жестко проговорил он, – учитывая ваши заслуги…

– Дело не в заслугах, сэр, – голос мой окончательно окреп. – Совесть моя чиста и об этом должны знать все. Иначе все наши усилия не увенчаются успехом. Я отвечаю за свои действия и действия миссис Гершель, но только перед своей совестью. Законов нашего государства я не нарушал.

– Хорошо, завтра мы уладим этот вопрос, – президент, хоть и был недоволен поворотом событий, но деваться ему было некуда.

– Нет, сэр, сегодня, даже сейчас, – я сам поражался своей настойчивости.

– Это похоже на шантаж, капитан, – президент тоже встал и теперь возвышался надо мной, сверля меня рассерженным взглядом.

– Вы сами не верите в это, сэр. Этот шаг нужен не только нам, но и вам.

Президент повернулся и пошел к столу. Саммерс стоял бледный, как лист бумаги. Президент нажал на кнопку и через несколько мгновений появился вышколенный секретарь.

– Подготовьте бумаги на отмену приговора на имя Генри Отса и Анны Гершель. И быстрее!

– Есть, сэр, – секретарь повернулся и быстро вышел. Мы снова сели в ожидании бумаг. Дверь открылась и показалась лысая голова.

– Сэр, перерыв закончился… – начала она говорить.

– Знаю, – прогремел президент. – Пусть подождут несколько минут.

Голова исчезла. Наступила гробовая тишина. Я слышал, как стучит мое сердце. Наконец дверь растворилась, вошел секретарь, держа в руках папку из крокодиловой кожи, инкрустированную гербом нашего государства. Он подошел к столу и услужливо раскрыл ее перед президентом. Он прочитал бумаги и поставил под ними подписи. Затем передал одну из них Саммерсу. Тот вскочил и быстрым шагом подошел к столу. Пробежав бумагу глазами, он подмигнул мне. Порядок! Теперь можно идти в бой.

Мы встали и пошли вслед за Саммерсом. Когда мы вышли в коридор, он повернулся ко мне и спросил, улыбаясь:

– Генри, скажи, для тебя существуют какие-нибудь авторитеты?

– Да, сэр, но выбираю я их сам.

– Я уже начал опасаться, что президент пойдет на попятный.

– Президент тоже человек, – многозначительно ответил я.

Саммерс хмыкнул и повел нас к большой красивой лестнице, украшенной статуями и устланной большим длиннющим ковром. Но подниматься по ней мы не стали, а прошли под нее, где располагались небольшие комнатки, в которых кроме диванов, ничего не было. Здесь нам предстояло ждать. Через четверть часа противоположная дверь открылась и вошедший клерк произнес:

– Полковник Саммерс, капитан Отс, следуйте, пожалуйста, за мной.

Ну вот, наметился прогресс, мне уже говорят «пожалуйста». Нервничал я необычайно сильно. Такое происходит не каждый день. Я обнял Анну и пошел вслед за Саммерсом. Клерк при входе в зал показал Саммерсу на одно из мест, а мне показал, чтобы я шел за ним. Проводил он меня в самый центр огромного зала, в котором множество мест располагалось как в амфитеатре. Клерк предложил мне сесть за стол с торчащими на крышке микрофонами. Напротив стола располагалась ложа президента. По всей видимости, дебаты происходили здесь оживленные, так как весь зал шумел и бурлил, как будто в ожидании последнего акта представления. Сам президент был спокоен, но необычно бледен.

– Господин Отс, – раздался голос, но откуда он звучал, я сразу не сообразил, так как акустика скрадывала направление, откуда он шел, – мы пригласили вас для того, чтобы услышать сообщенные нам факты из первых уст, – я, наконец, обнаружил говорящего и повернулся в его сторону.

– Прошу вас, начинайте, – продолжил голос.

Я начал свой доклад, стараясь говорить помедленнее и увереннее. Закончил я довольно быстро и попал под перекрестный допрос, иначе назвать это было нельзя.

– Мистер Отс, – это говорил невысокий полный человек, держащийся крайне самоуверенно, – ответьте мне на такой вопрос. Какое именно вы получили задание, и кто был вашим непосредственным шефом. И, чтобы не терять потом времени, еще одно – в каком звании вы тогда были?

Я оглянулся на Саммерса. Он сидел, бледный и растерянный. Я не знал, как нужно ответить правильно, чтобы не подвести его. Ничего лучшего не придумаешь, чем правда, поэтому я ответил так:

– Помощник штурмана на космическом корабле. Так как непосредственный шеф продолжал полет, то меня откомандировали в распоряжение заместителя директора физического института господина Петерсона. Задание, если можно так назвать мою новую работу, состояло в изучении «лженаук», в которых могла найтись разгадка тех «паранормальных» явлений, которые произошли в предыдущей экспедиции.

– Тогда как вы объясните, что вам были предоставлены широчайшие полномочия, и руководство института не знало о конкретной цели вашего пребывания на станции? – продолжал толстяк, явно довольный своими вопросами.

– Сэр, я выполнял свою работу и не интересовался, что сообщили моему новому начальству. По поводу моих полномочий, то они выражались только в свободном доступе во все помещения в рабочее время.

– Итак, вы утверждаете, что в штате спецслужбы вы не состояли, задания не получали и только выполняли свою работу. Хорошо. Тогда почему вы сознательно оговорили себя и позволили осудить по самым высшим меркам. Ведь вы же знали, что за вас не заступятся эти самые спецслужбы и не вытащат из тюрьмы, как они это сделали сегодня?

– Сэр, – обратился я к тому, который начал эту встречу, – я обязан отвечать на все вопросы, в том числе и провокационные?

В зале поднялся шум. Толстяк воздел руки горе и хлопнул себя по бокам. Что он этим хотел сказать?

Ведущий, наверное, спикер, зазвонил звоночком. Страсти улеглись, но гул продолжался.

– Сэр, – обратился он ко мне, – вы не на суде и на некоторые вопросы можете не отвечать. Но мы пригласили вас, чтобы получить объективную информацию. Поэтому прошу вас не просто отводить вопросы, а тщательно их обдумывать. Продолжайте.

– Хорошо, я отвечу. Я не подавал рапорт о приеме меня на работу в соответствующую службу и сейчас не считаю себя ее работником.

Такого ответа, казалось, не ожидал никто, даже толстяк, сразу севший и что-то возмущенно говоривший сидящему снизу депутату.

– У меня такой вопрос, – раздался голос, как мне показалось, сзади и я повернулся к говорящему, – на чем основывается ваша уверенность в правильности ваших выводов?

– На моем личном опыте, сэр, – просто ответил я.

– И вы считаете, что принятые господином президентом меры предотвратят так называемую «эпидемию»?