Солги обо мне. Том второй - Айя Субботина

— Есть какая-то конечная дата у моего наказания? Когда ты наиграешься - и я перестану тебя забавлять? Условия? Срок годности?

— Фу какие некрасивые слова. - Он так натурально морщит нос и изображает легкое негодование, что я почти верю.

Хорошо, что Олег тут же опускает руку в воду и крепко обхватывает пальцами мое колено, нажимая как будто именно туда, где больнее всего. Выдавливает из меня вскрик и только после этого успокаивается, хотя и продолжает держать меня в «клещах».

— Мне неприятен этот твой тон, - объясняет причину наказания. - Постарайся впредь его не использовать, потому что, вопреки твоему мнению, мне не доставляет радости причинять тебе боль. Я бы предпочел выстраивать наши отношения в канве полного взаимопонимания и личной ответственности.

Он врет.

Я чувствую, как неприятно покалывают пятки, а под коленями пульсирует какое-то жжение, как будто там у меня след от свежего клейма. Мое тело подсказывает там, где начинает сомневаться мозг.

И если бы я раньше научилась слышать и понимать эти подсказки - все было бы по-другому.

— Ты нужна мне, девочка.

Каким-то образом понимаю, что сейчас он хочет зрительного контакта, и даю ему это.

За то время, что мы не виделись, Олег завел привычку носить более густую щетину - и вокруг его глаз появились более глубокие морщины, выдавая его возраст. У него тонкий нос, широкий квадратный подбородок, синие с крапинками глаза.

Полный набор того, что зоологи называют «набором идеального хищника».

Он слишком красив и слишком идеален.

Но меня от него тошнит.

Причем, совсем не фигурально, потому что я что есть силы залепляю рот ладонями, барахтаясь в ванной, пытаясь хотя бы встать на колени и дотянуться до раковины.

Олег услужливо предлагает маленький ковшик.

Меня долго и тяжело тошнит практически одной водой, но Олег не уходит - только встает и опирается локтем на косяк открытой двери, наблюдая за моими страданиями.

Даже если он тысячу раз скажет, что не хочет причинять мне боль - я больше никогда в это не поверю. Это лишь вопрос времени, когда именно он поймет, что я готова не сдохнуть от его побоев. И времени на этого, судя по все еще пульсирующему затылку, ему понадобится немного.

До этого времени мне нужно выторговать все, что только возможно.

Здоровье Кости.

Хорошую жизнь для своей семьи.

Безопасность для всех них.

— Заканчивай тут, - наконец, говорит он, глядя как я выливаю содержимое ковша прямо в дорогую раковину из чистого белого фарфора. - Надеюсь, ты сдержишь свое слово и без глупостей на этот раз?

Я даже не успеваю ответить, потому что он тут же сам отрицательно качает головой и указывает пальцем в дальний угол, на висящую в углублении между платками статуэтку в форме старинного кувшина с лепниной.

— На всякий случай я все равно буду за тобой наблюдать. Видишь, девочка, я предельно честен с тобой. Будем считать это моим… как это правильно? Жестом доброй воли?

Меня снова подворачивает, но на этот раз в желудке не осталось совсем ничего, и рвотный позыв заканчивается только ноющей болью в диафрагме.

Олег уходит, оставляя дверь распахнутой настежь.

Я долго лежу в ванной с абсолютно пустой головой.

А потом еще дольше мысленно ругаю себя за слабость.

Нужно просто перестать думать о себе как о человеке. Я - просто инструмент, но достаточно умный, чтобы попытаться выиграть даже в игру по чужим правилам.

Нужно заставить его дать все, что мне нужно.

А потом… все закончить.

Я кое-как смываю с себя остатки пены, мою волосы и состригаю ногти под ноль - после попыток держать себя в руках, на ладонях отпечатались красные следы. Помогая себе руками, выбираюсь из ванной. Сдергиваю со стопки полотенце и быстро в него заворачиваюсь, становясь спиной к камере слежения.

Чувствую, как он смотрит на меня.

Возможно даже… не только смотрит?

Заворачиваюсь в халат - слава богу, Олег все так же любит длинные и махровые, в котором я практически тону. Сушу волосы. И только потом рискую повернуться к зеркалу.

Та девушка в отражении - она вполне подошла бы на роль ходячего мертвеца даже без грима. Но ей еще придется помучиться.

По пути в гостиную украдкой поглядываю по сторонам, пытаясь угадать, где еще могут быть камеры, но потом понимаю всю бессмысленность этой затеи - Олег мог натыкать их куда угодно, даже в туалет, чтобы не спускать с меня глаз. Уверена, что теперь, даже когда он будет уходить на работу, в доме всегда будет надзиратель - кто-то, кто станет мой тенью, не исчезающий даже в полдень и после захода солнца.

Олег сидит на диване с видом хозяина положения, закинув ногу на ногу.

Оценивающе прохаживается по мне взглядом и снова морщит нос.

— Тебе нужно начинать нормально питаться, Ника.

Я замечаю разложенную по тарелкам еду - судя по легкой дымке над стейком красной рыбы, ее доставили пару минут назад.

Еще один красивый жест из прошлой жизни, когда они еще производили на меня впечатление. Но сейчас я просто констатирую факт, что он не слишком оригинален, даже когда пытается производить впечатление заботливого мужа: снова те же широкие жесты, игра в заботу, еда из ресторана и все эти прикосновения, от которых меня подташнивает даже на уровне памяти тела.

Но нужно быть реалисткой - мне действительно необходимо поесть. Особенно после того, как мой желудок изрыгнул все, чего там даже и не было. И если я буду упираться, Олег наверняка найдет способ заставить меня сделать так, как ему нужно, но тогда я потеряю все свои выгодные переговорные позиции. Да и смысл корчить из себя истеричку, если на самом деле в его руках абсолютно все рычаги давления?

Он не без удовольствия следит за тем, как я сажусь в кресло и беру ближайшую к себе тарелку. Ставлю ее на колени. Заношу вилку.

«Просто проглоти это», - уговариваю себя, глядя на ароматный кусок форели в сливочном соусе.

Когда-то я обожала именно такое приготовление - в сливках, со свежими листьями шпината. Собиралась приготовить ее именно так, когда вернется мой Меркурий. Еще и ругала себя за то, что из-за своей немощности не сделала это раньше - он буквально запрещал даже лишний шаг сделать, если это было не для моей пользы, а ради него.

Не плакать.

Я крепко жмурюсь, мысленно говорю себе, что в