Когда мы покинули Кубу - Шанель Клитон

– Что намерен предпринять президент?

– Он готовит обращение к гражданам. Обсуждает ситуацию с исполнительным комитетом Совета государственной безопасности. Я должен ехать домой.

– Я с тобой.

– Ни в коем случае. Если Советский Союз нас атакует, здесь ты будешь в большей безопасности.

– А труп, который я оставила в своей квартире?

Вспомнив об этом обстоятельстве, осложняющем дело, Ник бормочет под нос ругательства.

– К тому же во Флориде у меня семья, – продолжаю я. – А в Вашингтоне ты. Если начнется война, я хочу быть в Соединенных Штатах. Рядом с теми, кто мне дорог.

– Беатрис, это небезопасно.

– Когда же мы наконец перестанем из-за этого пререкаться? Я еду либо с тобой, либо одна. В любом случае здесь я не останусь. Я могу понадобиться сестрам. И тебе.

И ЦРУ.

Помолчав, Ник говорит:

– Пообещай мне, что, если ситуация обострится, ты уедешь в безопасное место.

– Обещаю.

Сомневаюсь, чтобы кто-нибудь из нас двоих воспринял мое обещание всерьез. Больше я ничего не говорю, поскольку предвижу ответ Ника, но мне кажется, что решить проблему можно не только войной.

Мистер Дуайер хотел использовать меня как оружие против Фиделя. Настал подходящий момент.

* * *

Ник организует перелет в Штаты так быстро, как может только тот, кто располагает большими деньгами и связями. Я кладу микрофильм в конверт с мягкой прослойкой, чтобы его отправить: внешние обстоятельства не позволяют дольше ждать, когда Дуайер со мной свяжется. В сопровождении Ника (он на этом настоял) я проделываю то, что мне полагается делать в случае, если передача обычным способом не состоялась.

Мы возвращаемся в «Риц». Ник заканчивает приготовление к перелету, а я принимаю душ: оставшуюся кровь Рамона мне удается отскрести, однако порезы и ссадины – следы нашей борьбы – не пропадают. Потом я заново укладываю в сумку вещи, которые второпях покидала, и пересчитываю деньги, взятые из тайничка: наученная опытом отца, я всегда держу дома запас на черный день – то есть, например, на случай спешного отъезда на неопределенный срок. Что бы жизнь мне ни подкинула, наличные должны быть при себе.

Перед тем как закрыть сумку, я глажу ладонью кружевное платье и вспоминаю свой последний вечер в Гаване: тогда я тоже собирала багаж для путешествия, которое обернулось бессрочной ссылкой. Вот в такое безумное время мы живем: кризис сменяется кризисом. Сначала революция, потом сокрушительное поражение, а теперь еще и угроза ядерной войны.

Может, это и правда безрассудно – лететь вместе с Ником в Вашингтон. Может, мне следовало бы воздержаться от такого рискованного шага, но если учесть, какие конфликты потрясали мою жизнь в последние четыре года, то неудивительно, что мне не хочется терять время. Хочется наслаждаться каждым моментом счастья, пока у меня опять не отняли то, чем я дорожу.

Ник вызывает машину до аэропорта, и мы покидаем Лондон. Сидим на заднем сиденье, держась за руки. Все произошло так внезапно! К счастью, мне хватило предусмотрительности забрать из своей квартиры паспорт.

Возможно, полицейские уже нашли тело? Или люди Дуайера их опередили?

– Тебя могут посчитать моим сообщником, – шепчу я Нику, радуясь тому, что от водителя нас отделяет стекло. – Как только мы вместе сядем на самолет…

– По-моему, мы это уже проходили. О себе я совершенно не беспокоюсь.

– А должен бы.

– И тем не менее не беспокоюсь. Разве все это проблемы по сравнению с тем кошмаром, который начнется в случае войны с Советами? Потом у тебя нет оснований думать, что тело найдено. Скорее всего, люди из ЦРУ успели от него избавиться. Думаю, Дуайеру такого опыта не занимать.

– Насколько хорошо ты его знаешь?

– Дуайера?

Я киваю.

– Лично? Совсем не знаю. Но в определенных кругах у него определенная репутация. Когда я услышал о твоем отъезде в Лондон, я сразу понял, что без Дуайера дело не обошлось.

– Он помог мне устроиться в университет. Для прикрытия, конечно. Я должна была подобраться к этому кубинскому агенту, Рамону. И все-таки мне понравилось. Очень.

– Изучать политологию?

– Ну да.

– Рад, что тебе представилась такая возможность.

– Теперь, похоже, об учебе придется забыть.

– Пока об этом не беспокойся. У тебя еще будет время уладить дело. Может, оформишь академический отпуск, а может, и не придется. Кто сказал, что ты уезжаешь надолго? Захочешь вернуться – вернешься. Если люди Дуайера избавились от тела, тебе вообще не из-за чего волноваться.

– Пожалуй.

Волноваться из-за учебы, когда вот-вот может разразиться ядерная война, – это действительно довольно глупо.

В самолете мы разговариваем мало. Проблемы наших взаимоотношений отступают на второй план, а на первом плане сейчас политика и создавшееся международное положение – то, о чем Ник не может свободно разговаривать на людях. Когда он обнимает меня за плечи, я, как ни странно, засыпаю: мне удается отчасти возместить себе бессонную ночь в отельном номере.

Во сне я вижу Ника, его руки, прикасающиеся к моему телу, его губы, целующие меня. А еще мне снится схватка с Рамоном и выстрел. Только на этот раз, посмотрев на руки, я вижу не его кровь, а собственную.

Вздрогнув, я просыпаюсь. Ник целует меня в лоб. Между его нахмуренных бровей глубоко залегла тревога, напряжение проходит через его пальцы, переплетенные с моими. Маскировать истинную природу наших отношений мы не считаем нужным: перед лицом угрозы, которая над нами нависла, это кажется бессмысленным.

По прилете в Вашингтон мы с Ником едем в его квартиру в Джорджтауне. Переодевшись и быстро меня поцеловав, он сразу же отправляется на работу.

Опять оставшись одна, я звоню Элизе и объясняю ей ситуацию в настолько общих чертах, насколько возможно. Она забрасывает меня вопросами об отношениях с Ником: как нас угораздило снова встретиться, что между нами было, почему я решила вернуться с ним в Америку. О своих «внеучебных» занятиях я, разумеется, молчу, а о создавшемся международном положении говорю минимум – только чтобы ее предостеречь.

О том, что Советский Союз наращивает вооружение, известно уже довольно давно, однако угроза ядерного удара по Соединенным Штатам – это новость, причем очень тревожная.

– Ты меня пугаешь, Беатрис. К чему ты клонишь? – спрашивает Элиза.

– Может быть, тебе стоит закупить впрок каких-нибудь продуктов. Сегодня вечером президент выступит с обращением к гражданам, – говорю я и думаю о маленьком племяннике, которого не видела уже полтора года. Наверное, он подрос. Как мы переживем все это? – Запасись необходимым. И подумай, куда можно быстро уехать из Флориды, если придется.