Джейнсвилл. Как выживал маленький городок после закрытия завода General Motors - Эми Гольдштейн

Конечно, восторг от восхождения Пола особенно велик среди тех, кто изо всех сил старался привлечь в город новые рабочие места, рекламируя Джейнсвилл как хорошее место для бизнеса. Джон Бекорд, союзник Мэри Уиллмер и лидер деловой ассоциации Forward Janesville, в восторге. Прошлой ночью, когда по всему городу поползли слухи и прибыли первые телерепортеры, его восторг смешался с осознанием, что ему нужно будет деликатно рассмотреть кандидатуру Пола. Forward Janesville аполитичен. Он не поддерживает кандидатов, даже если бизнесмены и деловые женщины, которые присутствуют на заседаниях, склонны разделять взгляды Пола в пользу частного сектора и против дефицита государственного бюджета. Тем не менее, Джон в восторге, что Джейнсвилл становится именем нарицательным. «Возможно, не повредит, – говорит он людям, – иметь позитивную ассоциацию в умах людей, когда они думают о Джейнсвилле как о возможности для инвестиций. – Ах да, это дом Пола Райана. Такого рода связи с общественностью не купишь».

А что сам Пол? После четырнадцати лет на посту конгрессмена, ему сорок два года, и в этот момент он стоит в темном костюме и белой рубашке без галстука, на фоне серого линкора, через восемь минут после первого выступления в качестве кандидата на пост вице-президента. Пол только что осудил «плачевный результат» правительства Обамы. «Для нас настал другой, опасный момент», – говорит он.

«Я видел и слышал множество семей, многие из которых занимаются малым бизнесом, и людей нуждающихся. Но больше всего меня беспокоит, что я слышал в последнее время. В их голосе, в их словах есть что-то иное. То, что я слышу от них – мелкие мечты, пониженные ожидания, неопределенное будущее.

Я слышал, как некоторые люди говорят, что это просто новая норма». А теперь он говорит громче, его правая рука взмывает в воздух. «Повышение уровня безработицы, снижение доходов и непомерное бремя задолженности – это не новая норма!»

Хотя он этого не говорит, возможно, Пол пытается успокоить родной город.

Тридцать часов спустя, ранним воскресным вечером, он приезжает вместе с Ромни, чтобы провести собрание в честь возвращения домой.

Это волнующий момент. Губернатор Уокер стоит на сцене с микрофоном, он только что привлек внимание толпы. «Разве это не здорово, когда в избирательном бюллетене есть свой парень?» – кричит губернатор, представляя «команду по возвращению Америки». Снова раздается величественная музыка из фильма «Самолет президента», и Пол пробирается сквозь толпу, пожимая руки, приветствуя людей, которых знает, Ромни идет в нескольких шагах позади. К тому времени, когда он выходит на сцену, руки Пола вытирают слезы. Они с губернатором крепко обнимаются. Пол посылает воздушные поцелуи со сцены. Его жена Джанна, стоящая с тремя детьми рядом с трибуной, указывает на кого-то из толпы. Итак, когда музыка фильма стихает, Пол наклоняется к микрофону и произносит: «Привет, мама!»

Уокер стоит посередине сцены, позади Пола, который благодарит толпу и говорит: «Хорошо быть дома. Ах, люблю я Висконсин!»

Это прекрасное возвращение домой, и Ромни сияет в улыбке от преклонения висконсинских республиканцев перед своим сыном.

За исключением того, что по поводу родного города Пола существует один подвох. Этот митинг проходит не в Джейнсвилле. Он происходит в экспоцентре округа Уокешо, где сорок семь ночей назад звучала речь о победных выборах Уокера. Экспоцентр находится в нескольких милях от северной границы избирательного округа Пола, в районе, представленном другим конгрессменом-республиканцем Джимом Сенсенбреннером. Уокешо не похож на Джейнсвилл. Уокешо – один из самых надежных, прочных республиканских частей штата.

Конечно, Джейнсвилл – это дом. Через две недели, когда Пол готовится к отъезду на съезд кандидатов в президенты от Республиканской партии в Тампе, штат Флорида, его старший брат Тобин присутствует на собрании в честь отъезда в спортивном зале Средней школы Джозефа А. Крейга, их альма-матер. Тобин говорит, этого кандидата сформировали ценности и люди Джейнсвилла. Семилетний сын Пола, Сэм, одет в оранжевую шапку из пенопласта в форме куска сыра чеддер. Но сегодня это ничего не значит. Это президентская политика с узким пределом погрешности. И поэтому, когда дело доходит до собраний в честь возвращения домой, после того, как Пол натерпелся от профсоюзных агитаторов на прошлогоднем Фестивале труда и после этого по всему участку, организация кампании Ромни-Райан не идет на риск.

«Парад начнется примерно через десять минут, – говорит диджей радио WCLO Тим Бремер в микрофон с трибуны на Мэйн-стрит, напротив травянистого холма Кортхаус-Парка. – Готовимся к началу Фестиваля труда, здесь, в Джейнсвилле».

Клоуны, как всегда, первыми сворачивают с Милуоки-стрит на Мэйн, бросая леденцы детям, соскочившим с колен родителей, которые принесли складные стулья и поставили на тротуары, плавящиеся от жары в этот день, 3 сентября.

Этот День труда по-настоящему жаркий. По сравнению со старыми временами, когда на этих тротуарах на парад собиралось пятьдесят тысяч человек, немного больше витрин с вывеской «Сдается в аренду» и на газонах между тротуарами больше места. Ничто не омрачает праздничное настроение – одновременно приятельское и волнующее.

Клоуны сменяются отрядами полицейских на мотоциклах в ярко-желтых рубашках и темно-синих шортах. Затем следует Патриотическое общество Джейнсвилла, основанное еще в 1930 году, когда сборочный завод уже семь лет выпускал свои Chevrolet. А вот идет маршал парада 2012 года, Пэм Уидж, который работал на заводе тридцать лет, пока он не закрылся, и теперь проводит время в караоке в зале VFW.

Парад Фестиваля труда связывает Джейнсвилл с прошлым, хотя и показывает, что изменилось. С 1950 по 1970 годы торжественное мероприятие называлось «Парад чемпионов» – когда члены местного профсоюза UAW, Центральный совет труда и бизнесмены города собирались вместе для планирования. В течение тех лет рабочие из местного профсоюза собирались в профсоюзном зале, откладывая работу по сборке Chevrolet для сборки платформы для парада. Каждый год она смотрелась более продуманно, чем в предыдущий. В один год на платформе проиллюстрировали льготы, которые профсоюзы предоставили работающим мужчинам и женщинам, изобразив семью, плывущую на плоту по искусственной речке. В другой год парад установил мировой рекорд, соорудив фееричную трехсотфутовую упряжку – с восемью пони и шестьюдесятью четырьмя ламами, тянущими фургон. Фестиваль труда, как этот праздник зовется в последние годы, собрал достаточно пожертвований, чтобы нанять лучший в стране оркестр флейтистов и барабанщиков.

Три года назад, на первом Фестивале труда после того, как компания General Motors покинула город, на параде все еще было сто пятьдесят два участника, идущих от Пяти Углов через деловую часть города чуть дальше трибуны. Сегодня Бремер, диджей, в своей дружелюбной манере, красивым баритоном, анонсирует только восемьдесят три участника парада. В связи с тем, что Фестиваль труда уже не собирает достаточно пожертвований для привлечения групп, единственный оркестр флейтистов и барабанщиков, идущий по Мэйн-стрит, – собственный, из Джейнсвилла, созданный в 1976 году в честь двухсотлетия США. Единственные марширующие группы из двух городских школ города: команда Parker Vikings в изумрудно-зеленой с золотым форме и Craig Cougars в королевско-синей.