Шотландские замки. От Эдинбурга до Инвернесса - Генри Воллам Мортон

— Ага, нашел! Что ты скажешь об этом?

Но, похоже, его находка не вызывает энтузиазма у соседей.

— Отстань от меня! — ворчит тот, к которому обращался весельчак.

— Но послушай…

— Я же сказал, помолчи! Не желаю слушать твой старый избитый анекдот!

Ужасная бледность разливается по лицу смеявшегося.

— И вовсе не старый, — мрачно возражает он, но в голосе его чувствуется предательская нерешительность. — Это новая шутка.

— Не отвлекай меня! Пойди и спроси профессора.

С видом оскорбленного достоинства молодой человек пересекает комнату и почтительно обращается к человеку за центральным столом.

— Сэр, послушайте: сидят трое — англичанин, ирландец и абердинец и пьют виски…

— Вот как… — поднимает глаза профессор. — Очень интересно!

Несколько обескураженный юноша продолжает:

— Понимаете, сэр, они пьют виски и…

— Ну-ну, продолжайте.

Молодой человек колеблется, и профессор считает своим долгом его приободрить:

— Говорите же, дорогой сэр. Невозможно составить мнение при таком стандартном зачине.

— Итак, сэр, они пьют виски, и тут прилетают три мухи и падают по одной в каждый стакан.

Взгляд профессора приобретает неприятную холодность, но молодой человек, увлекшись, ничего не замечает.

— Англичанин берет ложечку и вытаскивает муху, — зачитывает он. — Ирландец залезает пальцем в стакан и тоже вытаскивает муху, абердинец же…

— Довольно! — громоподобным голосом прерывает начальник.

Сотрудники поднимают головы, работа на время прекращается.

— Мне стыдно за вас, мистер Джонсон! — тем временем грохочет профессор. — Эту историю нам только в прошлый четверг передали по телеграфу из Торонто! Жду вас завтра в моем кабинете, ровно в двенадцать!

Молодой человек пристыженно возвращается на место и садится, уткнув лицо в ладони. Никто не обращает на него внимания. Сосед продолжает читать, то и дело прыская в кулак. Тишину в комнате нарушают лишь стук пишущей машинки да шелест бумажек, сбрасываемых в корзинки. Время от времени кто-нибудь из сотрудников подходит к профессору и начинает ему что-то нашептывать. Тот иногда улыбается и похлопывает отличившегося подчиненного по плечу. Но чаще он с сомнением качает головой и шепчет:

— Ступайте на улицу, проверьте!

И тогда сотрудник хватает шляпу и поспешно выходит из здания. Мы тоже покинем комнату и поднимемся лифтом на четвертый этаж. Здесь только одна длинная комната, на двери висит табличка с надписью:

ОТДЕЛ ЭКСПОРТА

ВХОДИТЬ ТОЛЬКО ПО ДЕЛУ

Внутри движется конвейер, на котором стоят все те же плетеные корзинки. Каждая из них снабжена своим ярлычком: «Сиам», «Малайские страны», «Кенийская колония», «Мексика», «Япония», «Индия», «Канада», «Соединенные Штаты Америки» — в этой комнате представлен весь мир! Возле конвейера стоят люди, которые внимательно следят за плывущими корзинами и выхватывают из потока те, которые соответствуют их специализации. Они достают из корзинки печатные листочки и аккуратно упаковывают их в прочные коробки. Поверх они наклеивают заготовленные бланки с адресами в различных странах мира и бросают коробки в служебный лифт, который доставляет их в почтовый отдел.

— Так вас интересует абердинская печать, — говорит мне энергичный мужчина средних лет; это начальник отдела, профессор X (увы, мне так и не удалось услышать его имя). — Представьте себе, мы развиваемся семимильными шагами! В этом году мы обработали на полмиллиона анекдотов больше, чем в прошлом. Теперь, когда турки переделали свой алфавит, перед нами открылся новый рынок сбыта. По сути, наши абердинские истории используют в школах. Прошу простить меня…

К нам подошел один из сотрудников, в руках он держал коробочку.

— Взгляните на это, сэр.

— О боже! Старый анекдот про весы для пенни! Где вы его откопали?

— В австралийском ящике, сэр.

— Ужасно! Отошлите его обратно в отдел сортировки и велите перевести на китайский язык. Шесть месяцев назад мы разослали его по всей Австралии.

Служащий удалился.

— Этот человек инспектирует иностранные шутки на предмет свежести, — пояснил мне начальник. — Всегда есть шанс, что какое-нибудь старье проскользнет по ошибке.

— И что вы делаете со старыми шутками?

— Пойдемте со мной.

Он открывает дверь в соседнюю комнату. Там кипит напряженная работа.

— Это отдел перевода. Официально абердинская шутка устаревает через четыре недели. Пять недель спустя она превращается в избитую; а через шесть это уже откровенно плохая шутка. Семь недель — предел, по истечении этого времени шутка мертва! Ну, то есть так считается официально, на самом деле абердинская шутка никогда не умирает. Как только шутка запущена в оборот, ее тут же переводят на все иностранные языки. И даже при таком раскладе нам пришлось бы туго без помощи телеграфа. Кстати, я считаю телеграф самым дорогостоящим способом распространения нашей репутации скупцов. Однако…

Уже подойдя к лифту, профессор останавливается и спрашивает:

— Вы, должно быть, замечали любопытную особенность нашего города. Стоит появиться в абердинской гостинице, к вам обязательно подойдет какой-нибудь человек и поинтересуется: «Вы уже слышали эту шутку?»

— Да, действительно.

— А знаете, как это делается? Так и быть, раскрою вам один из наших секретов. И учтите, большинство абердинцев даже не догадываются о том, что я вам сейчас покажу.

Мы зашли в комнату с надписью «Внешние объекты воздействия». Поперек помещения тянулась длинная стойка. Мы оказались на ее внутренней, служебной стороне, а противоположная, предназначенная для клиентов, была поделена на крошечные кабинки — так, чтобы никто не видел, что делается по соседству.

— Рождение хорошего анекдота сопровождается абсолютной секретностью, — объяснял мне начальник. — Никто не должен знать, откуда взялась та или иная шутка. В идеале они падают на голову, подобно манне небесной. Вот смотрите…

Входная дверь распахнулась и пропустила внутрь группу людей. Каждый бросился в свою кабинку и нетерпеливо, словно в билетной кассе, постучал по прилавку. Я услышал шепот:

— Есть что-нибудь новенькое?

Быстрым движением клерк передал клиенту запечатанный конверт.

— Как договаривались, про евреев и абердинцев?

— Именно, сэр.

В соседних кабинках происходили аналогичные разговоры.

— Наш отдел «Внешних объектов» работает круглосуточно, — с гордостью сообщил профессор. — А как же иначе, ведь люди приезжают и на ночных поездах. Мы не можем терять клиентуру!