Промышленникъ - Алексей Кулаков

Вновь булькнула бутылка.

«Что у меня по Америке, вернее по «Кока-Коле»? Ай, маладца Хоттингер, ай, джигит! Вернее, его клерки. Опять-таки пятнадцать процентов акций компании по производству шипучей отравы. Впрочем, пока она вроде ничего так на вкус, но это только пока. Англия! Семнадцать процентов в компании «Ровер» – вот, теперь в выпускаемых ими велосипедах мне принадлежит как минимум одно колесо. А со временем будут принадлежать оба вместе с рулем и седушкой, а большего мне и не надо, хе-хе, я ведь очень скромный. В химическую промышленность пока залезть не удалось, а жаль».

Вот в оружейную все же получилось, правда, все в тех же САСШ – сэр Элифалет третий Ремингтон сам инициативно вышел на Александра. И предложил опять-таки пятнадцать процентов акций за генлицензию на выпуск пистолетов, «помповушек» и прочей оружейной продукции РОК. Еще к акциям предлагались очень недурственные рентные отчисления, так что недолго думая русский промышленник согласился. А компания Смита и Вессона до сих пор «жевала сопли» и раздумывала. По всей видимости, отчаянно надеясь на чудо. Вроде одномоментного разорения всех конкурентов, причем как в Старом, так и в Новом Свете.

«Ну и маленькая изюминка – пять процентов акций чаеторгового дома Высоцкого, полученные «Трастовым фондом Б» в обмен на патент. Все эти чайные пакетики из бумаги – треугольнички, подушечки, с веревочками и без, в коробочках и прочей таре. Такая мелочь, а сколько денег стоит – просто удивительно!»

Князь завел руки за голову, сладко потянулся и совсем было собрался зевнуть. Рабочий день закончен, ликера в бутылке – на самом донышке, можно с чистой совестью отправляться домой, в сауну. Под ласковые и умелые руки Натальи… Увы, зевнуть так и не удалось, помешал настойчивый стук.

– Войдите.

В приоткрытую дверь просочился старший охранной смены:

– Александр Яковлевич, к вам фельдъегерь, с пакетом. Пускать? Слушаюсь.

Громыхая начищенными сапожищами по буковому паркету, в освободившийся проем строевым шагом прошествовал старый знакомец. В отменно сидящей форме государственного курьера, с легкой сединой в усах и бакенбардах и тенью улыбки на лице. Как-никак уже больше дюжины раз встречались! И каждый раз «почтальона» закармливали и запаивали всякими вкусностями до состояния полного нестояния, а фельдъегеря – они народ такой, добро и ласку помнят. Кхм. Хоть и находятся круглосуточно на государевой службе, суровые и неподкупные.

– Ваше сиятельство, прошу принять и расписаться в получении!

«Никак Мишка Александрович решил в гости заглянуть? Нет, это его мама в гости зовет. А-фи-геть!»

Многие люди мечтали хотя бы издали увидеть ее императорское величество Марию Федоровну, многие… и некоторым это удавалось. Супруга императора всегда была милостива к своим подданным, особенно выделяя тех, кто не жалел денег и сил на благотворительность – для столь достойных личностей у нее всегда находились и время, и толика внимания, и даже приветливая улыбка. Также большие шансы на личную аудиенцию были у тех, кто по каким-либо причинам смог ее заинтересовать. Ну и подал соответствующее прошение, разумеется. Князь Агренев был замечен и в первом, и во-втором, не забыл он сделать и третье, – поэтому в данный момент как раз, повинуясь легкому жесту, усаживался напротив своей императрицы. Плавные движения, отменный вкус в одежде, спокойный взгляд без малейших признаков верноподданнического трепета… И полное отсутствие бороды или хотя бы усов на лице. Слухи о сестрорецком затворнике частично подтверждались прямо на глазах. Внешность юноши, но речи и манеры зрелого мужчины – так, кажется, говорила графиня Сумарокова-Эльстон?

– Я слушаю вас, князь.

– Ваше величество. Дело, заставившее меня просить аудиенции, сколь важное, столь и необычное, и надежды на его скорейшее разрешение связаны исключительно с вами.

Сохраняя на лице благожелательное выражение, венценосная красавица все же позволила себе немного поморщиться. Про себя, так сказать. Очередной проситель, фи!

– Не так давно, посетив одну из аптек на Невском проспекте, я совершенно случайно обнаружил в ней вот это… гм, лекарство.

Молодой аристократ легким жестом поставил перед собой маленький пузырек с белым порошком.

– Это кокаин. Человек, длительно употребляющий подобное средство, становится своего рода сумасшедшим – на него можно влиять в дурную сторону, легко внушать разного рода идеи и так далее.

Какого рода идеи можно внушить слабовольному человеку, было вполне понятно. Тем более понятно, что Дагмара своими глазами видела, как умирал от взрыва бомбы ее тесть, император Александр Второй. Тем временем рядом с первым пузырьком появился его брат-близнец, только порошок в нем был не белым, а желтовато-бурым.

– Героин. При регулярном употреблении возникает сильная зависимость, вылечить которую практически невозможно. Его предшественником, опиумом, на востоке пользовались и пользуются для подготовки убийц. В САСШ, Англии и прочих странах столь целебный препарат пользуется хорошим спросом, а вот в Германии его скоро запретят… свободно продавать. В Российской же империи этой отравой повсеместно лечат детей. От кашля. Князь недолго помолчал. – В аптеке, что я посетил, был еще ряд лекарств, весьма сходного действия, например морфий. Купить их мог любой. Как и применить в недобрых целях. Запрет на свободную продажу подобных препаратов и усиление надзора за аптекарским делом было бы настоящим благом для всех подданных вашего императорского величества!

Императрица поглядела на две безобидные стекляшки так, словно перед ней на столе разлеглась королевская кобра. И с нарастающим интересом – на молодого аристократа: а Зинаида Николаевна не преувеличивала, князь действительно очень интересная личность! Занятно. А откуда он так хорошо разбирается в наркотиках?.. Хотя чего уж, при его-то дружбе с Менделеевым… Странно только, что с таким прошением он обратился именно к ней, а не в соответствующее ведомство.

– Попытайся я действовать обычным порядком, решение этого вопроса затянется на неопределенный срок. Вам же, ваше императорское величество, достаточно проявить интерес – и все устроится в лучшем виде.

Намек на венценосного супруга был достаточно ясным. Вот только любимый супруг, являясь истинным самодержцем, не подпускал императрицу ни к политике, ни к реальной власти. Ее предел – управление ведомством учреждений императрицы Марии[20], и то скорее – представительские обязанности, чем реальное ведение дел. Так что разговор мог принести как положительный результат, так и не принести вообще ничего…

– Я подумаю, что можно сделать.

Аристократ встал и коротко поклонился, показывая, сколь важен для него этот вопрос.

– Благодарю вас, ваше императорское величество. С вашего позволения, я осмелюсь перейти ко второй причине, заставившей просить вас об аудиенции. Достаточно скоро я планирую начать производство забавной новинки под названием синематограф. Суть ее в том, что…