Неукротимый, как море - Уилбур Смит

Он продолжил объяснять эту концепцию, даже когда все они уселись обедать. Шарль Гра и Жюль Левуазан прислушивались с неменьшим интересом.

— Дело в том, что цельный жесткий корпус таких габаритов попросту треснет при морском волнении. — Для наглядности Ник взял в руку поставец для приправ. — Однако четыре индивидуальных резервуара спроектированы так, что могут перемещаться независимо друг от друга. Это дает им возможность поглощать колебания волн. Ведь именно в этом и заключается самый важный принцип судостроения: корпус должен плавать на воде, а не сопротивляться ей…

Шарль Гра, сидевший напротив Ника, мрачно кивнул:

— Гондолы крепятся по обоим бортам к несущей платформе и движутся вместе с ней. Как бы рыбы-прилипалы на акуле. На основном маршруте они не пользуются собственными двигателями; всю дорогу за них работают многочисленные котлы и счетверенные винты «матки». — Он провез поставец по столу и все проводили его зачарованным взглядом. — А потом, когда все это хозяйство достигнет континентального шельфа напротив пункта доставки, платформа встанет на якорь милях в сорока — пятидесяти — да хотя бы и в сотне! — от побережья, отцепит сколько надо резервуаров, и они уже под собственной тягой пройдут оставшиеся мили. В защищенных водах и при правильно подобранных погодных условиях их двигатели вполне справятся с задачей. После разгрузки гондолы набирают балласт и своим ходом возвращаются к «матке».

Рассказывая, он вынул из поставца солонку и «подъехал» к тарелке Саманты. Оба француза уставились на серебряный конус, однако девушка не сводила глаз с лица Ника. Темный загар подчеркивал его мужественные черты. Ник, словно чистокровный рысак на пике физической формы, казался переполнен жизненной энергией, и Саманта гордилась той могучей индивидуальностью, что заставляла людей слушать этого человека. Она гордилась его изобретательностью и смелостью, которые требовались для замысла таких героических пропорций, а потом и для его воплощения. Пусть даже проект уже не принадлежал ему формально — все равно это было его детище.

Между тем Ник продолжал:

— Цивилизация стала напоминать наркомана, сидящего на игле с жидким ископаемым топливом. Без этого ресурса началась был ломка столь чудовищная, что об этом даже страшно задуматься. Что ж, если мы вынуждены пользоваться нефтью, то давайте хотя бы извлекать ее из недр, транспортировать трубопроводами и судами со всеми мыслимыми предосторожностями, чтобы защитить себя от побочных эффектов…

— Николас, — оборвал его Шарль Гра, — ты когда в последний раз инспектировал чертежи «Золотого рассвета»?

Ник поперхнулся, сбитый, можно сказать, на взлете красноречия, и нахмурился.

— Я им всем сделал ручкой. Уже больше года прошло.

Мрачная тень тех событий словно накрыла его плащом. Глаза Ника поблекли.

— Видишь ли… — Шарль Гра покрутил бокал в руках и выпятил нижнюю губу, — год назад у нас еще не было даже контракта на постройку «Золотого рассвета». Судно, которое ты только что описал, очень и очень отличается от того, что мы здесь строим.

— Шарль… — Тревога Ника бросилась в глаза всем и каждому: так отец воспринимает известие о необходимости радикальной хирургии для своего первенца. — О чем ты говоришь?!

— Концепция прежняя. Судно-«матка» и четыре отдельных резервуара, однако… — Шарль помялся, подыскивая слова, затем вскинул руки в характерном для французов жесте. — Проще всего показать на месте. Сразу после обеда.

— D’accord,[12]— кивнул и Жюль Левуазан. — Но при условии, что это не помешает нам и впредь наслаждаться этим роскошным пиром. — Он локтем пихнул Ника в бок. — Если есть с такой мрачной физиономией, то в желудке вырастут язвы размером с виноградную кисть…

Наконец они очутились возле «Золотого рассвета». Борта судна, словно могучий стальной утес, возносились прямиком в серое, обложное небо. Человеческие фигурки на строительных лесах головокружительной высоты производили впечатление муравьев. Более того — Саманта не верила своим глазам — узкая длинная лента, оторвавшаяся от влажного серого облака, которое накрыло бассейн Луары с моря, зацепилась за надстройку, скрыв от глаз ходовой мостик.

— До самых до небес… — сказал Ник, словно подслушав ее мысли. Он обернулся к Шарлю Гра, и в голосе прозвучала неприкрытая гордость. — Как смотрится? Неплохо? — Пожалуй, это было скорее утверждение, нежели вопрос. — Выглядит именно так, как я и планировал…

— Николас! Пойдем…

Их тесно сплоченная группа пробиралась сквозь хаос, царивший на верфи. Хаос — с точки зрения непосвященного, разумеется. Визжали могучие краны, грохотали тяжелые стальные транспортеры, с электродов самоходных сварочных автоматов срывались шипящие молнии, и все эти звуки в сочетании с пулеметным стаккато клепальщиков сливались в какофонию, от которой немели чувства. Строительные подмости и подъемники образовывали практически непроницаемый лес, окружавший гороподобный корпус судна. Сталь и бетон посверкивали влажной корочкой свежего, чистого льда.

Дорога по переполненной верфи была неблизкой: на то, чтобы обогнуть танкер сзади, ушло почти двадцать минут — и тут Ник остановился столь внезапно, что Саманта налетела ему на спину и чуть не упала, поскользнувшись на обледенелом бетоне. Ник вовремя подхватил ее под руку и продолжил стоять, глядя на массивную бульбовидную корму.

Линия ахтерштевня нависала над ними подобно своду средневекового собора, поэтому Нику пришлось закинуть голову до отказа, и хватка его пальцев усилилась до того, что девушка запротестовала. Он же, казалось, ее вовсе не слышал и продолжал смотреть вверх.

— Вот именно, — кивнул Шарль Гра, и гладкая черная прядь упала ему на лоб. — Одно из отличий в сравнении с твоей конструкцией.

Гребной винт был изготовлен из глянцевитой ферробронзы и имел шесть лопастей, каждая из которых своим изяществом и симметричностью походила на крыло бабочки, однако в целом конструкция была столь громадна, что подобное сравнение теряло всяческий смысл. Даже на фоне исполинского корпуса «Золотого рассвета» винт поражал своими габаритами: каждая отдельная лопасть была длиннее и шире, чем размах крыльев реактивного авиалайнера. Настоящий колосс из сверкающего металла.

— Один! — прошептал Ник. — Один-единственный…

— Да, — вновь кивнул Шарль. — Уже не четыре, а только один. Кроме того… Николас, у него фиксированный шаг.

Все они, до единого человека, не промолвили ни слова, пока ехали вверх в люльке подъемника, который взбегал по внешней стороне борта до уровня верхней палубы. Ветер безжалостно выщупывал лица сквозь предохранительную проволочную сетку, но вовсе не холод заставлял спутников хранить молчание.

Машинно-котельное отделение, залитое резким светом подвесных прожекторов, производило впечатление гулкой пещеры. Они стояли на стальном переходном мостке на высоте полусотни футов над котлом и пароконденсаторами главной силовой установки.