Загадки гибели линкора Новороссийск - Борис Никольский

Секретно. № 65 от 18 ноября 1916 года: «Милостивый государь Александр Васильевич. Разделяя мнение Вашего превосходительства об отсутствии в следственном материале по делу о гибели линейного корабля “Императрица Мария ” положительных данных для суждения об истинной причине взрыва погребов 12-дм носовой башни, я в то же время признаю, что установившийся на этом корабле порядок службы и те грубые отступления от требований Морского устава, которые и Ваше превосходительство усмотрели по этому делу, могли не только обусловить собой возможность катастрофы, имевшей место 7 октября, но и приблизить ее наступление, если таковая была неизбежной».

Итак, мудрый человек и грамотный моряк адмирал Григорович в выводах по обстоятельствам, предшествовавшим катастрофе, отмечал, что «установившийся на этом корабле порядок службы и те грубые отступления от требований Морского устава могли не только обусловить собой возможность катастрофы, но и приблизить ее наступление, если таковая была неизбежной».

И в том же письме адмирал Григорович напоминает адмиралу Колчаку о разделении ответственности за катастрофу корабля между командиром и командующим флота.

«Не дело командующего флотом входить в детали службы отдельного корабля, у командующего флотом гораздо более ответственное дело, служба на корабле, его порядок — это дело командира». (Из письма адмирала Григоровича вице-адмиралу Колчаку от 7 ноября 1916 года.)

Перед нами стоит непростая задача — проанализировать и оценить действия личного состава линкора «Новороссийск» и командования флотом в процессе чрезвычайной ситуации, возникшей в результате мощнейшего взрыва, в конечном итоге приведшего к катастрофе с гибелью значительной части экипажа.

В процессе нашего исследования мы будем неоднократно сопоставлять катастрофу, постигшую линкор «Новороссийск», с гибелью линкора «Императрица Мария», но начнем с более доступного для усвоения примера.

Представим себе, что в ночное время начался пожар на складе с дорогостоящей, дефицитной продукцией. К месту пожара прибыли пожарные расчеты, а следом за ними — глава администрации района со своими помощниками. По требованию бестолкового, но сверх меры инициативного чиновника основные усилия пожарных были направлены на тушение пожара на верхнем ярусе склада и на кровле. Заведующий складом со своим заместителем прибыли к месту пожара, когда огонь охватил весь склад. В результате кровля склада, под весом снега, напитавшегося влагой, рухнула и погребла под собой пожарный расчет и охрану склада. Как вы считаете, кто в этом случае был бы привлечен к уголовной ответственности? Правильно — директор склада и его заместитель, отвечавшие за пожарную безопасность и инструктаж охраны. К судебной или административной ответственности был бы привлечен старший от МЧС, нарушивший по требованию главы администрации служебную инструкцию.

При этом, заметьте, заведующий складом и его заместитель вовсе не обязаны были по ночам находиться на своих рабочих местах, что не снимало с них ответственности за все то, что происходило на складе в их отсутствие. Из возможных причин пожара кроме неисправностей электропроводки могли рассматриваться конструктивные недостатки помещения хранилища либо умышленный поджог конкурентами, недостача продукции, которую невозможно было скрыть. Тогда бы по решению прокурора в качестве свидетелей или обвиняемых могли быть привлечены бывшие директора и бывшие бухгалтеры.

В нашем же случае, в отличие от заведующего складом, командир корабля был обязан организовать надежное, круглосуточное обеспечение всех видов безопасности, а в случае возникновения чрезвычайных ситуаций обеспечить борьбу за живучесть корабля, по необходимости — организуя спасение личного состава. В процессе расследования причин катастрофы при обнаружении явных нарушений в повседневной организации, а также в системе обеспечения безопасности и живучести корабля, требовалось провести углубленное расследование и выявить основных виновников этих нарушений. Как следует из материалов работы Правительственной комиссии, в повседневной и боевой организации на линкоре были выявлены нарушения, которые могли негативно сказаться на процессе борьбы за живучесть корабля. При этом слишком очевидно, что из-за крайне малого срока работы комиссии и явно предвзятого отношения к процессу расследования отдельных членов комиссии вышеперечисленные проблемы не были расследованы в требуемом объеме и им не была дана соответствующая оценка.

По моему глубокому убеждению, анализ следует начать с процесса отработки на корабле основ повседневной и боевой организации. В известной степени этот процесс можно проследить по служебной деятельности офицеров, в разные годы командовавших линкором.

Слегка трансформируя заключение адмирала Григоровича по катастрофе с «Марией» к условиям катастрофы с «Новороссийском» — «тот порядок службы, и те грубые отступления от требований Морского устава, что сложились на линкоре “Новороссийск” в период командования им капитаном 1-го ранга Кошкаревым, капитаном 1-го ранга Измайловым и, — в конечном итоге — капитаном 1-го ранга Кухтой».

Не без оснований тревожился член Правительственной комиссии вице-адмирал Сергей Георгиевич Горшков, предполагая, что при углубленной проверке организационно-кадровой работы на Черноморском флоте всплывут очень серьезные недостатки, и мало бывшему и нынешнему командованию не покажется. Кстати, маршал Георгий Жуков в своем докладе ЦК КПСС от 29.11.55 вполне конкретно указывал: «Вместе с тем эта катастрофа не является только результатом ошибочных действий указанных лиц. В известной мере имели свое влияние и упущения в руководстве флотом, в обучении и воспитании офицеров и адмиралов Черноморского флота со стороны бывшего Командующего флотом адмирала Горшкова С. Г., а также ранее командовавшего этим флотом адмирала т. Басистого Н.Е. (ЦВМА. Ф. 14. Оп. 52. Д. 476. Л. 149–150).

Нужны ли здесь комментарии? Стоит ли упрекать маршала Жукова в излишней принципиальности? Быть может, маршал был в чем-то неправ? Наверняка тезисы для его доклада готовил начальник ГШ ВМФ адмирал Фокин. Не станем же мы этого адмирала подозревать в пристрастном отношении к своему начальнику Горшкову или Басистому. Я бы на его месте в число косвенных виновников трагедии включил бы и предшественника Басистого на посту командующего флотом — адмирала Ф.С. Октябрьского, в свое время «притащившего» с Амурской флотилии основного виновника трагедии Пархоменко, а уже последний — Хуршудова. Быть может, со мной не согласится сын Г.А. Хуршудова, в свое время предъявивший обвинения в суде Борису Каржавину.

Никто не станет оспаривать того очевидного факта, что основы повседневной и боевой организации на линкоре «Чезаре», получившем в нашем флоте название «Новороссийск», формировались его первым командиром Николаем Васильевичем Кошкаревым, командовавшим кораблем с марта 1949 по декабрь 1952 года, то есть более трех лет. Начать следует с того, что процесс передачи линкора в состав советского флота складывался очень непросто. Так же непросто происходил процесс подбора и назначения командира корабля.

Так, в феврале 1947 года директивой начальника Главного морского штаба адмирала Головко капитан 1-го ранга Юрий Зиновьев был назначен командиром передаваемого Советскому Союзу в счет репараций итальянского линейного корабля «Джулио Чезаре». Однако прошло более полутора лет, прежде чем советские моряки смогли приступить к приемке линкора. Должно быть, такая задержка была вызвана непременным условием возвращения союзникам ранее полученных по ленд-лизу кораблей. Только после передачи английской стороне линкора, крейсера, эскадренных миноносцев и подводных лодок был запущен процесс приемки кораблей от Италии.