Мельница на Флоссе - Джордж Элиот

– Зачем вы приехали? – воскликнула она: – зачем вы мешаетесь не в свои дела, браните нас, если вы не хотите ничем помочь нашей бедной матери – вашей сестре? Зачем по-пустому толковать, если вы ее не любите и не хотите для ее спасение дать и безделицы от вашего избытка? Оставьте нас в покое и не приезжайте к нам для того, чтоб бранить отца. Отец был лучше вас всех: он был добр; он бы помог вам, если б вы были в несчастии. Ни Том, ни я, не возьмем ни копейки от вас, если вы не хотите помочь матери. Ненужно нам ваших денег; мы проживем и без вас!

Магги, выразив весь свой гнев и презрение, остановилась, пристально устремив глаза на теток и дядей, как бы желая показать, что она готова ко всему, не боится никаких последствий. Мистрис Теливер ужасно перепугалась: было что-то зловещее в этой отчаянной выходке, и бедная женщина совершенно растерялась при одной мысли о последствиях. Том был рассержен: по его мнению, подобные речи ни к чему не вели. Тетки от изумления, несколько минут молчали. Наконец, так как в подобных случаях удобнее сделать замечание, чем прямо отвечать, тетка Пулет первая, прервав молчание, – сказала мистрис Теливер:

– Бесси, вы не предчувствуете, сколько вам будет горя от этого ребенка? Ее наглость и неблагодарность превосходят всякое вероятие. Это право ужасно. Она теперь хуже, чем когда-нибудь. Жаль, что я не перестала платить за ее учение.

– Я это всегда говорила, – подхватила мистрис Глег. – Меня ничем не удивишь. Я повторяла годами и годами. Помни, сестра, из этого ребенка ничего не выйдет хорошего; в нем нет ни капли нашей крови. Что же касается до ее учения, то я всегда говорила, что напрасно ее столькому учат. Я имела основательные причины, когда отказалась платить за нее в школу.

– Ну, довольно терять время на болтовню, – заметил мистер Глег: – давайте, наконец, и дело делать. Том, достаньте перо и чернила…

Пока мистер Глег говорил, мимо окна гостиной промелькнула какая-то высокая фигура.

– Вот и мистрис Мосс! – сказала мистрис Теливер: – вероятно, она узнала о нашем несчастии, и с этими словами она пошла отворить дверь новой гостье. Магги поспешно за нею последовала.

– Это счастливо, – сказала мистрис Глег: – мы можем теперь сговориться, что надо купить. Кажется, справедливо, чтоб и она помогла: ведь он ей брат.

Мистрис Мосс была очень расстроена; она и не заметила, что мистрис Теливер потащила ее прямо в гостиную. Последней же и в голову не пришло, что далеко нелюбезно тащить прямо гостью в гостиную, где было столько народу, особенно при такой грустной встрече. Высокая, черноволосая, худая, мистрис Мосс представляла резкий контраст с сестрами Додсон. Платье на ней было смято, шаль беспорядочно накинута – словом, весь ее наряд выражал совершенное невнимание – ясный признак неподдельного горя. Магги повисла у ней на руке. Мистрис Мосс, как бы не узнавая никого, прямо подошла к Тому и, взяв его за руку, – воскликнула:

– Бедные дети! вам нечего обо мне думать: плохая я вам тетка, я принадлежу к тем людям, которые все берут и ничего не дают. Каково моему бедному брату?

– Мистер Тернбуль полагает, что ему лучше, – сказала Магги. – Присядьте тетя Григи. Не сокрушайтесь так, милая тетя.

– Ах, милая моя девочка! ваше несчастье меня душит, говорила мистрис Мосс, позволяя Магги посадить себя на диван, но как бы не замечая никого другого. – У нас 300 фунтов братниных денег. Теперь они ему нужны и все вы, бедные, в них нуждаетесь. Нам нечем выплатить их, хоть продавай все с молотка… а дети наши… у меня их восьмеро, меньшой еще и не говорит. Но я чувствую, что мы воры. Кто же мог подумать, что бедный брат… Слезы заглушили слова бедной женщины.

– 300 фунтов, Боже мой! – воскликнула мистрис Теливер. Она не знала, какую сумму ее муж дал взаймы сестре, и потому теперь чувствовала себя оскорбленной, как жена, услышав от чужой неизвестные подробности о действиях мужа.

– Вот сумасшествие! – сказала мистрис Глег: – семейный человек и так раздавать деньги! Да он не имел на это и права. Верно еще без всякого обеспечение.

Слова мистрис Глег обратили на себя внимание мистрис Мосс; она поспешно воскликнула:

– Как же, обеспечение было. Муж мой дал заемное письмо. Мы не такие люди, чтоб обворовать братниных детей; мы полагали заплатить, чуть поправятся наши обстоятельства.

– Но теперь не может ли ваш муж где-нибудь занять денег, тихо, – сказал мистер Глег. – Какое счастье для семейства Теливера, если б он не был объявлен банкротом! Ваш муж имеет хорошее обзаведение и потому, мне кажется, мог бы занять денег, хотя, поверьте мне, вас очень жаль, мистрис Мосс.

– О, сэр! вы не знаете, в каком несчастном положении дела моего мужа. Какое у нас хорошее обзаведение? Ферма наша во всем нуждается; мы продали весь овес и все же еще не выплатили ренты… Мы бы с радостью сделали, что должно. Я охотно буду работать хоть до полуночи, если это принесет пользу… но у нас дети… четверо из них еще такие маленькие…

– Не плачьте, тетя, не сокрушайтесь так, шептала Магги, все еще держа руку мистрис Мосс.

– Мистер Теливер вам вдруг дал все деньги? – спросила мистрис Теливер, все еще обдумывая, как это могли делаться дела без ее ведома.

– Нет, в два раза, – отвечала мистрис Мосс, стараясь удержать слезы. – В последний раз он дал деньги, четыре года назад, после моей опасной болезни, когда дела у нас были так расстроены… Тогда был дан и новый вексель. Всю мою жизнь, как болезнями, так и постоянными неудачами, я только была всем в тягость.

– Да, мистрис Мосс, – сказала решительно мистрис Глег: – все в вашем семействе ужасно несчастны, тем более жаль бедную сестру.

– Я тотчас села в телегу и поскакала, как только узнала о случившемся, – сказала мистрис Мосс, обращаясь к мистрис Теливер. – Уж я давно была бы здесь, если б вы меня известили. Не подумайте, что мы только заботимся о себе, а не о бедном брате – нет; я оттого столько говорю о деньгах, что они мне постоянно грезятся и днем и ночью. Мы с мужем желаем делать то, что должно, сэр, – прибавила она, взглянув на мистера Глега, – мы соберем денег и заплатим во что бы ни стало, если уже это последняя надежда брата. Мы привыкли к нужде и к трудам и не ждем ничего лучшего и впереди. Горько только вспомнить о бедных детях.

– Однако надо подумать и предостеречь вас, мистрис Мосс, – сказал мистер Глег: – если Теливер будет объявлен несостоятельным и в его бумагах найдут вексель вашего мужа, то опека принудит вас заплатить его.

– О, Боже мой, Боже мой! – воскликнула мистрис Теливер, думая только о грозившем им банкротстве, а не о бедной мистрис Мосс.

Эта последняя слушала с какою-то судорожною покорностью. Магги же уныло глядела на Тома, желая узнать, понимает ли он, в чем состоит это новое несчастье, и сожалеет ли он о бедной тетке Мосс. Но Том смотрел пристально вниз, и, казалось, был погружен в глубокую думу.

– Если же он не будет объявлен несостоятельным, – продолжал мистер Глег: – то, как я уже прежде сказал, 3,0 фунтов стерлингов для бедного человека будут просто маленьким состоянием. Почему знать, быть может, если он когда-нибудь и встанет, то он будет совершенно беспомощным. Мне очень вас жаль, мистрис Мосс, но, по моему мнению, или вам следует занять деньги и заплатить, или вас принудят силою заплатить. Вы, Конечно, не почтете дурным, что я вам говорю правду.