Не нужно молчать - Аарон Хартцлер

Вы не увидите, как я плакала, пока не уснула, – и как разрыдалась снова, едва открыла глаза серым субботним утром. Я знала, что не смогу вернуться в Де-Мойн на заключительную игру турнира, а перепуганная моим состоянием мама решила, что все останутся дома. Вечером Уилл, который смотрел матч по телевизору, поднялся в мою комнату с новостями: «Флибустьеры» проиграли с разницей в шесть очков. Когда он просунул голову в дверь, я лежала, сжимая в руке коралл с прикроватной тумбочки, и отчаянно желала вернуться в тот сентябрьский день, когда Бен был для меня лишь детским воспоминанием и несбыточной мечтой.

Это видео не покажет вам, как я проклинала себя, что влюбилась. Не объяснит, насколько легче мне было бы продолжать просто кивать Бену в коридорах. Насколько легче мне было бы никогда не знать его тепла, вкуса его губ, тяжести его тела, – чем испытать все это и затем увидеть шрам на последнем кадре.

Это видео не покажет вам сообщения, которые писал мне Бен из автобуса по дороге домой. По нему не понять масштаб обещаний, нарушенных в один миг, или надежд, погребенных под залежами вранья. В этом смысле видео не показывает ровным счетом ничего. Если оно что и показывает, так лишь то, что мой бойфренд был в комнате, где его друзья насиловали девушку, и мог бы ей помочь, но не стал.

И в этом смысле видео показывает все, что вам нужно знать.

– ВОТ И ТЫ.

На следующий день я подъехала к дому Бена, закованная в железное оцепенение, которое расплавилось в ярость, едва я услышала эти слова. Дверь гаража была открыта. Бен бродил по подъездной дорожке, отрабатывая броски.

Он подошел ко мне с мячом под мышкой и нагнулся для поцелуя, но замер, так и не коснувшись губ. Я знала, что он сейчас видит: опухшие, налитые кровью глаза, в которых застыли слезы. Я на секунду задумалась, смогла бы я похоронить все это глубоко внутри и вести себя как ни в чем не бывало; замолчать, спрятать трагедию одной силой воли.

– Мне жаль, что вы проиграли, – только и сумела выговорить я, прежде чем разрыдалась и спрятала лицо в ладонях.

Я почувствовала, как он меня обнимает. Прижимается губами к макушке. Это в последний раз?

Бен отвел меня в гараж и достал бутылку «Бон Аквы» с полки между батарейками и бумажными полотенцами.

– Эй, все хорошо, – прошептал он. – Не плачь.

Он свинтил крышку и протянул мне воду, улыбаясь своей Неотразимой Улыбкой.

– Дьюк все равно собирается предложить мне грант. Похоже на светлую полосу, да? Наконец‐то мы отсюда свалим.

– Я с тобой не поеду.

Бен нахмурился:

– О чем ты?

– Видео. Я досмотрела его до конца.

У Бена вытянулось лицо.

– Что?

– Его нашел Уилл. Копии… сохранились.

– И что это меняет?

У меня по щекам снова потекли слезы – на этот раз беззвучные. Ком в горле мешал говорить, но я пересилила себя.

– Всё.

Бен бросил мяч в ящик у двери в гостиную.

– Не понимаю.

– Ты был на том видео.

Он на секунду застыл, а потом потянулся ко мне, пытаясь обнять.

– Клянусь тебе. Я просто зашел попрощаться и…

– Не надо. – Я задохнулась рыданием и уперла ладонь ему в грудь, не давая приблизиться.

– И что с того? Я просто не мог…

– Хватит! Чего ты не мог? Сказать мне правду?

Помочь Стейси?!

Бен отшатнулся, будто я ударила его под дых.

– Это нечестно. Ты же знаешь, что это нечестно.

– А то, что случилось со Стейси, честно? Что я тебя любила, а ты врал мне в лицо? Это – честно?

– Послушай, мне правда жаль. Я не хотел врать… Ни тебе, ни кому‐либо еще. Но нам нельзя вмешиваться.

– Нет. Мы должны. – Я покачала головой. – Ты знаешь, кто там был.

– Мы все перепились.

– Ты можешь рассказать полиции, что помнишь. Можешь свидетельствовать в суде.

Бен горько рассмеялся:

– Против кого? Дуни? Дикона? Тогда мне проще сразу сбежать из города.

– Разве ты не этого хотел? – перебила я. – Свалить отсюда?

– Не так, Кейт. Послушай! Посмотри на меня. Посмотри. – Он обвел рукой гараж, до самых балок забитый полками Адель. – Я могу отсюда выбраться. Дьюк предлагает мне место. И ты можешь уехать вместе со мной.

– И кем я буду, если уеду? Кем будешь ты? Парнем, который врет? Который позволил своим приятелям изнасиловать девушку? Который просто стоял и смотрел?

– Нет! – Он в отчаянии схватил меня за руки. – Ты же меня знаешь. Я не такой. Я сказал Дуни, что это не должно повториться. Что это было мерзко.

– А потом помог ему уничтожить улики?

– Я же сказал, там была только фотография выпивки.

– Почему я должна тебе верить?

Эти слова сорвались у меня с губ будто против воли – скорее утверждение, чем вопрос. Бен рывком отвернулся и запустил пальцы в волосы. Когда он снова обратил ко мне лицо, его глаза сверкали.

– Потому что это я! Потому что я люблю тебя.

– Но недостаточно, чтобы сказать мне правду? – тихо спросила я. – Что, если бы ты зашел в гостиную, а на диване была я?

Бен с воплем впечатал кулак в кипу крафтовых пакетов, вложенных один в другой наподобие матрешки.

– С тобой никогда бы такого не случилось!

– Почему нет?

– Как ты вообще можешь сравнивать себя с ней? Стейси – наркоманка и алкоголичка. Она отдавалась каждому встречному с седьмого класса, когда…

– Была моим другом! – заорала я, не дав ему закончить. Лицо горело от слез – новых, жгучих, бесконечных. – Когда она была моим другом.

Бен обмяк, будто лишился последних сил. Когда он поднял на меня глаза, в них читался такой страх, какого я никогда раньше не видела.

– Кейт, пожалуйста. Если ты расскажешь полиции, что я там был, они захотят увидеть запись. А если мне придется свидетельствовать в суде, Дьюк отзовет свое предложение. Ты же слышала, что они вчера сказали маме. Я не должен… Не могу в это ввязываться.

– Видео уже у хакеров, – напомнила я. – И если мы ничего не сделаем, они обнародуют его в понедельник. Люди все равно узнают.

– Пускай. Я там на одном кадре. Даже не я, а мой затылок. Кто его узнает? Кто расскажет?

– Я знаю, – прошептала я. – Я расскажу.

Я повалилась на стоящий рядом стул. Бен упал передо мной на колени и положил обе ладони на бедра, словно пытаясь удержать меня, удержать нас, не дать течению разнести в разные стороны.