Чешское время. Большая история маленькой страны: от святого Вацлава до Вацлава Гавела - Андрей Шарый

На бытовом уровне во многих чешских городах и местечках заметно словацкое присутствие: кассирши в супермаркетах, IT-специалисты в салонах мобильной связи, массажистки и рецепционистки в фитнес-центрах говорят по-чешски, как и мы, с восточным акцентом, только с другим и увереннее. Бригадой рабочих-строителей, которую вы пригласите ремонтировать свой дом, чаще всего украинцев или молдаван, скорее всего, будет командовать словак. Правительством Чехии в конце 2010-х — начале 2020-х годов руководил словак с примесью карпатско-немецкой крови — Андрей Бабиш, человек большой харизмы и противоречивой деловой и политической репутации. По нынешним временам в этом нет ничего удивительного, кабинет министров Словакии одно время возглавлял Петер Пеллегрини, а у него предки из Италии. Да, и чешско-словацкий мир прилично перемешан. С одним коллегой-кадровиком на работе меня сблизило пристрастие к малым деталям географии: он, человек совершенно венгерской внешности и с венгерскими Ф.И.О., оказался венгром из словацкого города Штурово, в котором я когда-то побывал по литературным делам. Вот этот молодцеватый усатый Золтан вообще не парится: сколько живет в Праге, столько шпарит по-словацки.

Чугунная статуя на Капустной площади в Угерске-Градиште

Иногда «братство и дружба» все же играют с представителями двух народов шутки. Как-то пражские теленачальники решили возродить былую практику: доверили комментарий футбольного матча между сборными Чехии и Словакии маститому журналисту из Братиславы. Тот компетентно справлялся со своими обязанностями до того момента, когда под занавес матча словаки неожиданно закатили победный гол, и так торжествовал, что заслужил тотальную ненависть пользователей чешских социальных сетей. Но в целом механизмы славянской взаимности работают, хотя и не совсем так, как о том мечтали будители-просветители. Соединения не произошло, но если чехи и чешки вступают в брак с иностранцами, то на словачках женятся и за словаков выходят теперь замуж чаще, чем за русских или за французов; если чешская семья хотела бы иметь в соседях семью иностранную, то предпочла бы словацкую; если молодая пара выбирает для отпуска недалекую заграницу, то поедет чаще всего в словацкие горы. Словаки, короче, самые приятные для чехов иностранцы. Но не самые многочисленные: в Чешской Республике их уже меньше, чем украинцев.

У Моравской Словакии нет административного центра, неформальной столицей («сердцем», как скромно указывается в туристических брошюрах) области считается город с мадьярским названием. Угерске-Градиште несет в своем имени воспоминание о крепости близ венгерской (та самая, что теперь словацкая) границы, в излучинах Моравы. В средневековую пору речное русло еще не было отрегулировано, и Пржемысловичи повелели построить систему оборонительных сооружений на островах в моравских меандрах. Оттого многие старые здания, включая основательные купеческие дома и церкви, подняты на сваях или по крайней мере с использованием венецианского архитектурного опыта. Крепостные стены Угерске-Градиште, Угерске-Острога, Весели-над-Влтавоу снесены, Морава надежно укрощена, острова в большинстве своем исчезли. Старый город на берегу вполне мил — естественно, с этнографическим музеем и выставкой тех самых народных костюмов, с двумя центральными площадями, соединенными короткой Серединной улочкой, с выстроенным иезуитами собором Святого Франциска Ксаверия, в левую башню которого вмонтированы часы, а у правой башни на этом месте слепое пятно. Вечерами циферблат подсвечивается, и одноглазый собор внимательно надзирает за просторной площадью Масарика.

Напротив собора историческая аптека в доме «У золотой короны» постройки XVI века. В ретортах и склянках под плотными пробками томятся и настаиваются местные легенды. Аптекой целыми поколениями владела семья Станцл, воспитавшая к концу XIX столетия первого в истории Ungarisch Hradisch бургомистра-чеха. Этот Йозеф Станцл замечателен помимо прочего тем, что в 1890 году перевел общение и делопроизводство добровольной городской пожарной дружины, председателем которой состоял, с немецкого на чешский, что способствовало развитию славянского патриотизма. После прихода к власти коммунистов аптеку национализировали, запретив ее бывшим хозяевам — достойным во всех отношениях, уважаемым господам — даже появляться на пороге дома, которым они прежде владели. Йозефу Станцлу, сыну того первого Йозефа, коммунисты потом кое-как разрешили работать в других городских аптеках по найму. Имущество семьи с позором устранили из дома «У золотой короны» на повозках для мусора. Эта история со счастливым финалом, справедливость в конце концов, пусть и далеко не сразу, восторжествовала: предприятие ныне называется «Станцлова аптека», принадлежит кому надо, потолочные фрески в торговом зале (лики древних врачевателей) содержатся в образцовом состоянии. На фасаде дома красуется латинская мудрость Sanis solamin aegris iuvamen, «Здравым в утешение, больным в поддержку».

Но не всем состоятельным семьям так повезло. Дольше трех столетий огромными земельными наделами в Моравии в целом и в Моравской Словакии в частности владел аристократический род Лихтенштейнов. Это немереное богатство князья получили в первой половине XVII века: они решительно и удачно поддержали императора Фердинанда II в борьбе и войне против чешских сословий, а потом свое состояние многократно приумножили. Судя по старым документам, Лихтенштейны, ближайшие вассалы Габсбургов, были в целом хорошими панами, в меру сил заботились о простом люде, открывали народные школы и дома призрения — в общем, демонстрировали, говоря языком наших дней, социальную ответственность капитала. Перечень моравских поместий Лихтенштейнов занимал не одну страницу, однако в 1920-е годы он был значительно сокращен в результате земельной реформы, а после Второй мировой войны вообще сведен к нулю. Лихтенштейнов, а они немецких кровей, обвинили в сотрудничестве с нацистами (историки расходятся в суждениях о том, сколь обоснованны эти обвинения, многие считают, что вовсе надуманны), их земли и недвижимость конфисковала народная власть. Запросто, как и Станцлову аптеку.

Династия, сохранившая из всех своих былых владений в Центральной Европе только крошечное княжество в Альпах (да еще нажившая состояние в 5 миллиардов долларов) не смирилась. Правящий в Вадуце с 1989 года Ханс-Адам II Лихтенштейн вместе с принцем-регентом Алоизом продолжают добиваться реституции (речь идет о территориях, превышающих площадь Праги, о многих поместьях, некоторые из них, такие как Вальтице и Леднице, роскошные), но пока ничего не получается. Две страны установили дипломатические отношения только в 2009 году. Князь тогда выразил надежду, что представители чешского государства осозна́ют свою неправоту и вернутся к диалогу о неправедно отнятом, но просветления не наступило.

Болезненные воспоминания о прошлом нет-нет да и прорываются в сегодняшнюю жизнь и в актуальную политику даже такого тихо-провинциального городка, как Угерске-Градиште. На фасаде пятиэтажного офисного здания напротив площади Мира, там еще памятник павшим героям и жертвам Второй мировой войны, летом 2020 года появилась увенчанная пятиконечной звездой надпись «Кремль», огромными красными буквами на кириллице. Владеет зданием компания Simexco, руководители которой не скрывают, что речь идет о сознательной провокации: Кремлём в городе называют тюрьму, в которой в тяжелых условиях содержали узников коммунистического режима, и политзаключенных, и сотни недовольных конфискацией земли крестьян. До них там же подвергали «народному суду» (и несколько десятков человек публично повесили) тех, кого считали коллаборационистами. Еще раньше тюрьмой, вообще-то построенной на излете австро-венгерского времени, заведовали нацисты, гестапо использовало ее как сборный пункт перед перевозкой заключенных в концлагеря. Теперь тут планируют устроить Музей тоталитарных режимов, да дело все затягивается. Мрачный тюремный комплекс не используется уже более полувека, он пришел в запустение, и вот в Simexco решили привлечь к этому печальному обстоятельству внимание.