Смех Циклопа - Бернард Вербер

Он подражал греческому автору Менандру, но изобрел при этом собственный стиль.

В отличие от модного в то время народного театра, использовавшего карикатурных персонажей и неожиданные повороты сюжета, Теренций Афр рисовал психологические портреты героев, играл оттенками настроений. Его комедии были лирическими, они вызывали и улыбку, и слезы. Часто смысл пьесы заключался в открытии истинного характера персонажей.

Теренций Афр убрал традиционно присутствовавшие в комедиях хор и музыкальные вставки, заменил быстрые диалоги с короткими репликами длинными философскими монологами. За первой пьесой последовали еще шесть. Бывший карфагенский раб быстро стал любимым драматургом образованных римских аристократов. Две его пьесы, «Евнух» и «Братья», были приписаны Менандру. А Юлий Цезарь прозвал Теренция полу-Менандром.

Теренций Афр, так же, как и его знаменитый учитель, приумножил свою славу потрясающими афоризмами.

Вот самые знаменитые из них.

«Лицемерие вознаграждается дружбой, искренность – ненавистью».

«Трудно добиться любви Венеры без участия Цереры и Бахуса».

«Что бы вы ни говорили, кто-то уже сказал это до вас».

Едва достигнув тридцати лет, Теренций Афр решил познать истинную суть комедии. В 160 году до нашей эры он поехал учиться в Грецию, чтобы понять то, что он называл «секретом комического искусства». Он прожил там год и перевел с греческого на латынь более ста пьес Менандра. Затем он продолжил углубленное изучение предмета. Он считал, что обогатит свои знания «секретами комического искусства» во время длительного путешествия в Иерусалим и Афины, а затем в Галлию.

В 159 году до нашей эры в возрасте тридцати одного года он таинственным образом исчез.

Его семья утверждала, что он погиб во время кораблекрушения в бухте Лекат у берегов Галлии.

Дуло охотничьего ружья приближается.

При новой вспышке молнии Лукреция ногой выбивает ружье из рук противника. Остальные не успевают ничего понять, и она успевает ударить одного ребром ладони по горлу, а второго мощным пинком отшвыривает прочь.

Исидор спокойно отходит к двери, щелкает выключателем, но тот не работает. Тогда он достает спичечный коробок и зажигает церковные свечи.

Тем временем противники Лукреции приходят в себя. Она вынуждена драться с четырьмя мужчинами. Она получает удар ногой в живот, который отбрасывает ее к стене. Она перекатывается на бок и, изловчившись, бьет противника в лоб согнутыми пальцами. Звук получается как от удара молотком по кокосовому ореху.

Противник падает как подкошенный.

– Вы не могли бы мне помочь, Исидор! Вы что, не видите, у меня неприятности!

– Вы отлично справитесь без меня, Лукреция. Я не хочу вмешиваться в вашу беседу.

Пользуясь тем, что Лукреция отвлеклась, один из мужчин подбирает ружье и стреляет, промахивается и снова стреляет. Лукреция едва успевает распластаться на полу. Прикладом, как дубинкой, противник бьет ее по спине. Лукреция перекатывается на бок, сильно ударяет мужчину ногой в пах, вскакивает, выхватывает ружье, приставляет дуло к подбородку противника и вынуждает его отступить к исповедальне.

– Ну-ну-ну, – укоризненно произносит Исидор. – Как говорил Мишель Одьяр Лино Вентуре, «это, может, и смешно, но нечестно».

Трое мужчин выведены из себя, они решают объединить усилия. Самому высокому удается схватить Лукрецию за локти, второй обхватывает ее рукой за шею, а третий, самый крепкий, бьет кулаком в живот, а затем – в подбородок. Лукреция тщетно пытается освободиться.

– Исидор, на помощь! – кричит Лукреция. – Я не могу с ними справиться!

– Держитесь, Лукреция. Я уверен, что вы одержите верх.

Она получает еще два удара. Пригнувшись, избегает третьего, и кулак нападающего с хрустом врезается в стену. Сила захвата немедленно слабеет, Лукреция прислоняется к стене, чтобы избежать нападения сзади. Она движется быстрее, чем ее соперники, уклоняется от ударов, пригибается, крутится на месте, пританцовывает и бьет точно в цель.

Вспышки молнии мелькают как стробоскоп над танцполом.

Наконец взмокшая, запыхавшаяся Лукреция укладывает на пол всех четверых злодеев.

– Ну что? Закончили? – нетерпеливо спрашивает Исидор. – Вы столько времени тратите на формальности!

Лукреция поднимает с пола мужчину, угрожавшего ружьем, и вытаскивает свой новенький пистолет «глок».

– Чего вы от нас хотите? Как вас зовут? Кто вы?

– Жислен Лефевр. Я школьный учитель.

Жислен Лефевр? Я не ослышалась?

Видя, что Лукреция онемела от удивления, Исидор вмешивается:

– Рядом с вами, судя по одежде, сельский священник и церковный сторож. Четвертый – видимо, друг господина Лефевра или родственник.

Так, надо быстро взять себя в руки.

— Зачем вы заманили нас в ловушку? – спрашивает Лукреция, описывая рукой с пистолетом несколько более широкий круг, чем следовало бы.

Ей отвечает Исидор:

– Вы показали фотографию Тристана Маньяра официантке, которая помнила о его визите и о последовавших за этим событиях. Я предполагаю, что Тристан познакомился с этими людьми. Сначала с Жисленом Лефевром, к которому его направили из Парижа. Тот рассказал, что услышал анекдот от кого-то другого…

– От меня. Меня зовут Франсуа Тильез, я шурин Жислена, – отзывается второй обезвреженный враг.

– Любитель анекдотов или что-нибудь в этом роде? Празднование крестин с вашим участием завершается незабываемыми шутками под возгласы: «Франсуа, анекдот!»

Тильез потирает подбородок, пострадавший от удара Лукреции.

– Так и есть. Как вы узнали?

– Дедукция и наблюдательность, только и всего. Немного интуиции. Тристан Маньяр спросил, откуда вы знаете анекдот, и вы ответили, что от священника.

– Это правда, – отвечает человек в темной одежде. – Мое имя – Паскаль Легерн, можете называть меня отец Легерн.

– … который сам услышал его от церковного сторожа.

– Да, – говорит самый молодой, самый высокий и самый сильный из присутствующих.

– Вот и ответ на ваш вопрос, Лукреция. Эти четыре человека – четыре порога, которые преодолел наш лосось Тристан на пути туда, «где рождаются шутки».

Исидор помогает всем подняться на ноги. Помирившихся противников освещает огонь свечей, зажженных Исидором.

Священник трогает рассеченную губу.

– Вы из них? – спрашивает он.

– Из каких это «из них»? – удивляется Лукреция.

– Из числа врагов. Вы же не принадлежите к «GLH»? Значит, вы из другого лагеря.