Хранитель - Юлия Ляпина

– Это было великолепно!

– Это нудно, скучно и утомительно, милорд. С этими детьми редко разговаривают, еще реже их слушают. Первое время Селия болтала без перерыва, не веря, что я ее действительно слышу. Сейчас успокоилась и начинает точить коготки о мальчишек. Хорошо бы пристроить ее в добрую семью, она недолго жила на улице и не успела впитать дурные манеры, но в этом городишке слишком много ненужных детей.

– А знаете, “тетушка Фа”, в моем поместье есть несколько женщин, которые потеряли в пожаре не только родителей, но и детей. Думаю, они не откажутся взять помощников хозяйству, и будут заботиться о детях, как о родных.

– Прежде чем обещать такую помощь, милорд, следует спросить женщин, – нахмурилась Фарина. – Я не хочу, чтобы детей обижали, или заставляли работать с утра, до вечера. Дети должны учиться, и хорошо питаться.

– С едой у нас проблем нет, – качнул головой мужчина, – мы сняли богатый урожай, в хлевах довольно скота и птицы. Но если для Вас это важно, я спрошу, нет ли желающих принять в дом ребенка. Напишите мне список, какого возраста и пола дети у Вас есть, чему они научены, какие имеют недостатки. Думаю, так будет честно.

Девушка медленно кивнула, соглашаясь с аргументами виконта:

– Я приготовлю список к завтрашнему дню, милорд. А теперь прошу меня извинить, дела требуют моего участия.

Натан замялся:

– Госпожа Фокс, я приготовил для вас подарок по случаю нашей встречи, – виконт вынул из кармана мешочек и положил на стол. – Вы можете не принимать его, но мне будет очень приятно, если эта безделушка придется вам по вкусу.

Фарина поколебалась, но все же протянула руку к подарку. Распустила шелковую завязку и на ладонь ей выскользнула камея. На темном полированном камне красовался более светлый силуэт собаки. Символичный дар. Обещание дружбы и верности. Девушка погладила камень, подумала и… приколола брошь к строгому воротничку.

Виконт выдохнул, понимая, что задерживал дыхание, опасаясь отказа.

– Прошу меня извинить, милорд, меня ждут дела, – извиняющимся тоном сказала Фа.

Натан и сам слышал возню и вздохи под дверью, поэтому коротко простился, еще раз поцеловал девушке руку и вышел на улицу. Ледяной осенний ветер быстро привел его в чувство. Она приняла подарок! Значит продолжение отношений возможно!

Уже стемнело. Путь до трактира оказался не близким, зато внутри его ждало тепло и весьма довольные очередным торговым днем крестьяне:

– Все распродали, милорд, – доложила Кристина, придвигая ему миску с мясным рагу, – закупила все, что спрашивали наши: нитки, иголки, пуговицы перламутровые, инструмент разный, ткани тонкие невесте нашей да краски. Все что, в списке было и немножко сверху. Праздники впереди, будет, что подарить.

Лорд покивал, похвалил экономку за ловкость, а потом спросил:

– А скажи-ка мне, Кристен, примут ли наши жители в семьи чужих детей.

Женщина от неожиданного вопроса даже сбитнем поперхнулась, потом деликатно утерла платочком лицо и уверенно сказала:

– Если большенькие уже, лет по десять, возьмут. Это уже почти готовый помощник. Научится всему быстро и себя точно прокормит.

– А малышей не возьмут? – уточнил Натан, вспоминая разговор о подкидышах.

– Малыши – хлопотно, милорд, да и долго ждать, пока сами работать начнут.

– Понятно, – виконт не стал переубеждать женщину, понимая, что она права.

Крестьяне не умиляются младенцам в оборочках, они четко видят перспективу. Закончив ужин, лорд поднялся в свой номер, лег на комковатый соломенный матрас и полночи думал о том, как же теперь выглядит Фарина без личины?

После ухода сиятельного гостя, Фарина без сил опустилась в кресло. Она и не подозревала, что год, проведенный в разлуке, так скажется на ее чувствах!

Виконт изменился. Они оба изменились, если на то пошло. И, все же, оба остались прежними. Он похудел, и строгая морщинка, появилась у него между бровей. А еще слишком смуглая для аристократа кожа. Наверняка, он сам объезжал поля, присматривая за сенокосом и урожаем.

А его руки! Она успела забыть, какие они крепкие и нежные. Как он держал ее! На миг захотелось плакать, но Фарина отогнала это желание. Она взвалила на себя серьезную задачу и уже видела, что нужна здесь. Да, мальчишки, которые ушли с ней из балагана кукольников, прекрасно выросли бы среди ярких тряпок и ловких трюков. Научились бы понемногу воровать, менять голоса и лепить кукол из специально вываренной в клею тростниковой массы.

Те, у кого обнаружился талант к бродяжничеству и воровству процветали в балагане. Эти же дети потянулись к странной старухе, знающей сказки. А еще девочки – тонкие и гибкие, привычные к сальным взглядам мужчин. Ей хотелось укрыть их своими пестрыми шалями, когда юные акробатки и танцовщицы обходили после выступления круг зрителей, собирая положенную мзду.

Они тоже тянулись к ней. Мало у кого были родители. Многих подкинули к повозкам кукольников еще младенцами, и эти дети считали своей семьей всех, кто ехал в одном балагане с ними.

Прячась среди этих шумных и ярких людей, Фарина и подумать не могла, что все, что она слышала от дервиша на Юге и от скальда на Севере может пригодиться ей в пути. Сказки, истории, старинные баллады. Ее даже попросили разучить кое-что с актерами, чтобы разнообразить ярмарочный репертуар.

Девушка-старушка никому не отказывала в помощи. Шила куклам яркие платья из лоскутов, плела косы девочкам перед выступлениями, мыла посуду и готовила с женщинами постарше. Старуху, приносящую главе каравана деньги, старались не нагружать тяжелой и грязной работой, даже пару девчонок приставили – помогать и учится мастерству. Одной из них “тетушка Фа” и оставила свой шатер, хрустальный шар и пестрые шали. Личину вот не оставила. Незачем вечным бродягам знать, кого они скрывали.

В том, что кукольники догадываются о маскировке, Фарина не сомневалась. Никакая личина не способна спрятать манеры, осанку или речь. Магическая иллюзия лишь приглушала все это днем и вечером, а ночью, когда в балагане шла своя, скрытая от посторонних глаз жизнь, девушка становилась собой – яркой, интересной и абсолютно чуждой этому кричащему миру.

Идея с пансионом пришла ей давно. Однажды на кукольное представление привели детей из работного дома. Указом короля такие дома создавались в коронных городах. Туда приносили младенцев, спихивали сирот и “ненужных” детей. Часто туда же уходили старики, потерявшие семью. Там кормили раз в день горячей баландой, учили шить себе одежду и нагружали простой монотонной работой на благо короны.

Выживали там немногие, но те, кто прошел работный дом становились либо безвольными, на все готовыми “рабочими лошадками”, либо злобными зверятами, способными укусить за кусок хлеба. Поглядев, как ленивые няньки бьют малышей по рукам за попытку взять леденец, подаренный клоуном, Фарина решила, что постарается сделать хоть немного для таких детей.