Спасителей не выбирают - Дарья Кузнецова

В этой связи поверить, что какие-то отсталые колдунишки походя совершали невозможное, Хаггар не мог и относился к подобной версии чрезвычайно скептически.

А если откинуть ее, приходила на ум другая, более логичная. Если с местными недомагами все в порядке, значит, дело в самих мирах. Именно в них, в их природе заключена лазейка для этого перехода, и возможен он только между этими двумя конкретными мирами. Они как будто оказались неестественно близки, настолько, что между ними не влезла прослойка Междумирья. Настолько, что простой поиск на крови позволил дотянуться из одного мира до шаманки, находящейся в другом, не заметив преграды. Настолько, что миры как будто соприкоснулись, плотно прижались друг к другу и стали одним целым.

Изначально ли они существуют именно так или встретились недавно? До, после или во время катастрофы, отбросившей местных жителей назад в развитии? Или столкновение было причиной этой катастрофы?

Еще теневику не давала покоя природа магии этих двух миров. Да, он обладал очень небольшим материалом для сравнения и видел в этой жизни всего один мир помимо них, а делать выводы на основании такой ничтожной выборки по меньшей мере глупо. Да, могло статься, что именно такая ситуация, как здесь и сейчас, нормальна, а его родной замкнутый одинокий мир — как раз исключение. Да, все так, и он не спешил строить заключения и развивать теории, но…

На границе сознания возникла какая-то ассоциация. Что-то безумно знакомое было во всей этой картине, что-то простое и удивительно ясное, почти родное. И чутье буквально вопило, что эта самая ассоциация — ключ ко всей картине. Не просто к пониманию здешнего мироустройства, но к природе здешней магии, к истории этих связанных непонятной пуповиной миров.

Увы, как это часто бывает, нужная мысль упрямо ускользала и не давалась в руки. Устав за ней гоняться, мужчина мысленно выругался и окончательно вынырнул в реальность. Бесполезно, нужно отвлечься и вернуться к этому вопросу потом. Довольно впечатлений на один день, стоит дать мозгу отдых.

Окончательно очнувшись, Хар обнаружил, что вокруг совершенно стемнело, свеча догорела, а оставленная сторожить маленькая шаманка бессовестно дрыхнет рядом, свернувшись калачиком и уткнувшись макушкой в его бедро. Он насмешливо хмыкнул, но будить женщину и возмущаться не стал. Вместо этого перешел на сумеречное зрение, заодно проверяя все охранные и сигнальные контуры.

Тишина.

Некоторое время послушав ее и насладившись пьянящим чувством единения с миром, Хар тихо лег на кровать поверх лоскутного покрывала, чтобы не будить Русю, и тоже погрузился в сон. Чуткий, поверхностный; чары чарами, но бдительность не стоит терять в любом случае. Несколько раз он просыпался, когда Брусника ворочалась, но в целом ночь прошла спокойно.

Утро началось на рассвете со сработавшей сигналки, оповестившей, что в комнату пытаются войти. Поскольку перешедший в параноидальный режим постоянной боевой готовности маг не только воспользовался иллюзией, элементарно скрывшей ручку двери снаружи, но еще и заклинил дверь изнутри стулом, шансов проникнуть внутрь у неизвестного было немного.

Маг поднялся, не боясь быть услышанным; среди прочего комнату окутывал полог тишины в своем изначальном виде, а не вывернутом, какой теневик использовал, отвлекая Русю от грозы. Отодвинул стул, снял иллюзию и притаился сбоку от двери, вне поля зрения входящего, ожидая развития событий.

К удивлению Хара, на пороге стояла вчерашняя переводчица, которую звали Омелой. Она, стараясь не шуметь, тихо вошла внутрь, прикрыла за собой дверь и только потом посмотрела на кровать. Обнаружив там только сладко сопящую Бруснику, вздрогнула и оглянулась.

— Чем обязан? — вопросительно вскинул брови Хаггар.

— Тихо, пожалуйста, — прошептала женщина, испуганно косясь на дверь.

— Никто не услышит, говори. — Маг хмурился, и в сложившейся ситуации слова его прозвучали двусмысленно. С одной стороны, можно не шептать, а вот с другой — можно и кричать сколько угодно.

Разбуженная голосами, завозилась Брусника. Сразу сообразив, что что-то не так, и вспомнив вчерашний день, она торопливо села и удивленно уставилась на остальных присутствующих в комнате.

— Что случилось? — неверным со сна голосом спросила она.

— Это я и пытаюсь выяснить, — насмешливо заверил ее теневик и вновь обратился к переводчице: — Ну?

— Уходи отсюда! — решилась она. — И девочку уводи!

— Да мы вроде бы не собирались оставаться тут жить.

— Ты не понимаешь, они тебя убьют, а ее заберут!

— Я понимаю, что они планируют это сделать. Но не понимаю, во-первых, какое твое дело, а во-вторых, даже если мы сейчас уйдем, вернуться обратно мы не сможем.

— Держи… — Женщина торопливо вынула из кармана тонкие короткие бусы из каких-то сушеных ягод. — Дорогу на поле помнишь? Выйдете туда, разорви их, вернетесь домой.

— И почему я должен тебе верить, если никакой силы в этой цацке не чую? — недоверчиво спросил Хар.

Переводчица нахмурилась, смерила его озадаченным нервным взглядом, а потом кивнула на Бруснику:

— Она может почувствовать.

— Это шаманская сила, — удивленно выдала вердикт та, оглядев бусы. Что характерно, брать их в руки Руся не торопилась. — Только я не могу понять, что делает эта вещь. Откуда она у тебя? Погоди, ты же шаманка! — ошарашенно проговорила она. — Мне тяжело в этом месте, я не слышу Леса, но вот сейчас я отчетливо ощущаю, что ты — шаманка.

— Это я их сделала, — нехотя созналась переводчица.

— Садись и рассказывай, — велел теневик.

— Ты не понимаешь, времени…

— Достаточно, — оборвал он. — Ты дольше будешь плясать вокруг да около, так что лучше говори сейчас.

Рассказ женщины получился весьма любопытным. Родом она была из мира Брусники и вляпалась почти в такую же историю, как та: подобрала раненого мужчину странной наружности со странной силой, выходила его и не захотела с ним расставаться. Главное отличие состояло в цели появления чужака — а им, собственно, и был Амирад Алый — на родине дикарей. Если Хар стремился поменять место жительства, то местный владыка бежал в тот мир в последней надежде спастись и, главное, горел желанием вернуться и отомстить.

Он был вторым сыном и вторым наследником здешнего владыки, и это не понравилось третьему сыну. Совершилась попытка государственного переворота с устранением всех, кто стоял на пути амбициозного парня, и заодно тех, кто мог бы предъявить права в будущем. Проще говоря, третий прирезал не только папашу, но и всех своих братьев — и старших, и младших. Брусника на этом месте рассказа недоверчиво испуганно ахнула, а Хаггар только скептически хмыкнул: история его родины тоже знала подобные случаи, и ничего шокирующего маг в них не видел. Неприятно, но власть — она такая, ради нее совершаются преступления и похуже.