Спасителей не выбирают - Дарья Кузнецова

— Даю тебе один шанс извиниться перед женщиной, — тем же невозмутимым тоном потребовал Хаггар.

Ответ последовал витиеватый, нецензурный, на смеси двух языков, который, в общем, сводился к тому, что извиняться хам не намерен. А за этим последовал магический удар, сопровождавшийся пожеланием сдохнуть. Следовать рекомендации маг, конечно, не стал.

Сил нападающему в самом деле было не занимать, в этом смысле Амирад действительно не годился ему в подметки. Вот только количество силы, увы, в соответствии с поговоркой, множилось на полное отсутствие умения ею распоряжаться. Прямой явный удар, как двуручным мечом с широким замахом. Очень страшный удар, сокрушительный, но — примитивный. Того, кто владел магией на аналогичном уровне, он вполне мог размазать в лепешку, а у Хара вызвал досаду. Теневик погасил удар, частью поглотив его энергию, и в следующий момент уязвил в ответ — коротко, точно, наверняка, как и положено ядовитой змее — преодолев природную защиту, каковой у обитателей светлого мира, включая Омелу, не было. В этот момент на задворках сознания опять шевельнулась какая-то ассоциация, но ухватить ее снова не удалось.

Вся сцена, начиная с нападения на Бруснику, заняла около пяти секунд, и в головах людей последовательность событий просто не успела сложиться. Вот «свой» ставит на место зарвавшегося чужака, — а вот чужак уже невозмутимо стоит над иссохшим трупом. Даже сам убитый не успел ничего почувствовать и хоть как-то отреагировать на удар, да хотя бы вскрикнуть.

Наверное, для зрелищности стоило сказать что-нибудь торжественное, но Хар с тем же спокойствием и выдержкой просто вернулся на скамью, никак не комментируя происшествие и никому ничего не объясняя.

Вопрос, стоит или нет убивать нападающего, Хаггар для себя решил еще до собственно нападения, еще вчера, когда ожидал от местного правителя и его людей абсолютно любого поведения. Те, кто понимает только грубую силу и не отличается мягкосердечием, никогда не восхитятся проявлением милосердия и никогда не оценят благородства — эту науку маг выучил еще в родном мире. Здесь все проще и жестче, и тем более глупо разводить сантименты.

А жалость… С этим чувством теневик был знаком весьма поверхностно и уж точно не питал его к здоровенному бугаю, который сам поплатился за собственное хамство и самонадеянность. Если уж на то пошло, пожалеть стоило Русю, но никак не ее обидчика. Может, наказание вышло несоразмерным поступку, но зато соразмерным намерениям. Впрочем, подобные мелочи Хара не волновали вовсе.

Первой отмерла как раз Брусника и поступила очень предсказуемо: судорожно всхлипнув, поднырнула под локоть мужчины, торопливо прижалась и спрятала лицо у того на плече. Хаггар философски вздохнул, повернулся к ней вполоборота и крепко обнял.

Странную реакцию в нем вызывала маленькая шаманка. Обычно женские страхи и слезы будили только раздражение и недовольство, а здесь… бояться у нее получалось тоже удивительно естественно. Легко, правильно, своевременно и вполне объяснимо.

Да, пожалуй, именно в этом заключалась разница: Брусника боялась не какой-то глупости вроде мышей и насекомых, а только того, с чем физически не смогла бы справиться, даже если бы не боялась. Объективно опасного, а не выдуманного. И при этом женщина не закатывала истерик. Прижималась, пряталась у Хара под мышкой и затихала, сразу чувствуя себя в безопасности. Последнее было приятно и даже, пожалуй, немного льстило.

— Как ты посмел?! — в бешенстве прорычал Амирад, медленно поднимаясь со своего места.

— Посмел — что? — насмешливо спросил теневик. — Заступиться за то, что принадлежит мне, а стало быть, за самого себя? А что убил, так он со мной тоже не выпить хотел. Послушай, у меня нет никакого желания убивать вас всех вместе с женщинами и детьми. Давай договоримся по-хорошему: ты отдаешь мне ту шаманку, которую твои люди похитили недавно и которая находится сейчас в этом доме, и возвращаешь нас троих туда, откуда взял, и на этом мы расходимся полюбовно, — предложил он.

В общем-то можно было начать разговор с этого сразу, когда их только привели в этот дом, но Хар тогда предпочел подождать и немного осмотреться. Стараниями Омелы они уже «осмотрелись», и маг сомневался, что из местных удастся вытянуть еще что-нибудь полезное. Собственно, единственное, что его все еще интересовало, это способ построения портала, но вряд ли аборигены так просто обо всем расскажут.

Более того, они почти наверняка так просто не отпустят его, да еще с шаманками, но пока Амирад, скрипнув зубами, согласился. И даже не высказался на тему неблагодарных гостей, а жаль: ответ на эту претензию уже был готов.

За подготовкой к отбытию Хар наблюдал особенно пристально. Ощущение подставы, ловушки, желания отомстить буквально висело в воздухе, и обойтись без чего-то подобного не могло. Но откуда ждать удара? Вариант с ядом уже испытали, с магией тоже. Что остается? Обычное оружие? Защищаться от него теневик умел. Пусть чары эти энергоемкие и в других обстоятельствах маг даже при всей своей силе вряд ли удержал их достаточно долго, да еще растянутыми на трех человек, но этот мир позволял некоторые вольности.

Приведенная кем-то Вишня выглядела плохо. От смешливой круглолицей женщины с теплой улыбкой мало что осталось: изможденная, бледная, она казалась раза в два старше собственного возраста. Лет добавляли и нити седины в традиционно собранных в две косы медно-рыжих волосах. Но это полбеды, гораздо сильнее Бруснику встревожили совершенно пустые глаза шаманки, безучастные ко всему. Руся стряхнула оцепенение и остатки страха, подобралась и, взглядом спросив разрешения у Хаггара, обхватила девушку за плечи. Та продолжала бездумно таращиться в пространство перед собой, жизнь и сила в ней едва теплились.

Все это приключение оказало на шаманку гнетущее впечатление. Больше всего ей хотелось оказаться как можно дальше от этого жуткого места, и единственное, что позволяло хоть немного держать себя в руках, это присутствие Хаггара, вновь непоколебимо уверенного в себе и собственных действиях.

Пугал Русю страшный мир, без Леса кажущийся мертвым и враждебным. Пугали здешние жестокие непонятные порядки. Пугали эти люди — темные, недобрые. Хар походил на них, это сложно было не заметить, но Брусника упорно не хотела придавать значения этому факту. Не могла не видеть, насколько уверенней он чувствует себя среди местных, но запрещала себе думать об этом. И поначалу, когда он разговаривал с тем странным седым мужчиной в большом общем зале, и потом за ужином, и даже в отдельной комнате, где разговор продолжился. А вот когда в отведенной им комнате появилась Омела, не думать об этом стало уже невозможно.

Руся не могла не заметить, насколько похож рассказ женщины на ее собственную историю, и это вызывало оторопь. Да и сама чужая шаманка, насквозь пропитавшаяся холодом этого места, пугала, пожалуй, гораздо сильнее всего прочего. Бруснике не верилось, что когда-то Омела была такой же, как она сама, и перспектива уподобиться ей вызывала дрожь подлинного ужаса.

Только вот на этом фоне Руся с неожиданным безразличием поняла, что готова повторить ее судьбу. Она настолько привыкла к присутствию Хаггара рядом и настолько не хотела расставаться с мужчиной, что готова была последовать за ним куда угодно. Остаться здесь? Пусть. Измениться, привыкнуть, перетерпеть, даже увидеть пренебрежение? Пусть. Главное, сейчас он рядом. Потому что если его не станет… Куда ей идти тогда?