Реверанс со скальпелем в руке - Тамара Шатохина

муке… не обращайте внимания, Мари, так называют куафёров. Не дайте изуродовать себя слишком сильно, - веселился доктор.

А мне не до веселья было – все становилось неуправляемым и слишком сложным. И как же уже не хотелось всего этого! Но через пару часов, полностью вымывшись и высушив волосы, я ждала куафёра, усевшись на табурете, чтобы не помять платье.

Швея самовольно дополнила фасон – как само собой разумеющееся. Добавилась верхняя юбка из красивой ажурной ткани, которую она называла сеткой. Эта ткань убиралась назад и закреплялась там цветочками из кружев, от чего юбка получила дополнительный объем. Темный, стальной, почти черный цвет «сетки» меня удивил, но я получила объяснение:

- Вы вдова… и говорили, что не намерены танцевать. «Траур в душе, в самой её глубине»! О, это так тонко и сентиментально… наши дамы уже оценили столь изысканную преданность памяти мужа. В местном обществе ждут вас с огромной симпатией и столь же большим сочувствием, мадам баронесса, - показательно промокнула она уголки глаз платочком.

Спорить с ней я не стала. Приняла, как данность и длинные серебряные кружева, обрамляющие декольте с той же сеткой, выглядывающей из-под них вторым рядом и такие же оборки на рукавах. И то, что съемный корсаж неведомым образом вдруг куда-то испарился… «Мадам… я вшила китовый ус непосредственно в корсаж платья. Понимаю вас – для изготовления корсета нет времени, но это будет достойная ему замена. Не хотите затягиваться по причине…? Неповторимых… особенностей личной телесной конституции? Гммм… Ну что вы?! Такой необходимости и нет - у вас деликатная фигура. Мы только обозначим силуэт. А шнуровка на спине просто изумительной красоты – она сама, как украшение и может быть затянута как угодно слабо».

Мной вертели, как хотели и я смирилась… На удивление, мешанина из трех тканей и трех цветов в одежде: «испуганной мыши» - серебристо-серого, «аспидного» - серовато-черного и кипенного - белоснежного, сделала её ярче и праздничней, претенциознее и дороже. Это был настоящий стиль рококо – помпезный и вычурный. Или барокко…?

- Как вы успели все это, Эмма? - тихо поражалась я.

- На меня работает полгорода, - веселилась она, с удовольствием оглядывая результат своей работы: - И я нанимаю только самых аккуратных работниц… посмотрите стежки – тщательная работа, не правда ли?

Наверное, сейчас она чувствовала облегчение – я удивила её тогда своими эскизами. Да не то слово! И вот все разрешилось самым приятным образом… Да чтоб его! Но, наверное, думать вот так – ломая уже не только язык, но и мозг… значит - потихоньку привыкать и проникаться духом времени?

Куафёром оказался молодой мужчина с помощницей – совсем молоденькой девочкой, и он очень спешил. А я только сейчас поняла, зачем швея вручила мне цветы, искусно сделанные из остатков кружева и «сетки» - после недолгого спора что-то пошло в прическу. Сделав небольшой внутренний начес, куафер прикрыл его прямыми ровными прядями, водрузив наверху что-то вроде наколки или ободка из кружевных цветов. Из-под них на спину и плечи рассыпались мои природные кудри, но как-то хитро – ярусами. От серебристой пудры я не стала отказываться и, укрытая простыней, была ею слегка осыпана. Искрящееся серебро на вороных кудрях смотрелось офигенно – слова «восхитительно» для того, чтобы выразить впечатление оказалось мало для меня.

Когда мужчина с помощницей ушел, я тихонько выдохнула – ожидала худшего. Готовилась увидеть высокую башню на голове… но теперь вспоминала портрет мадам Помпадур в полный рост и аккуратную стильную прическу женщины. Наверное, нездоровые веяния придут позже, или уже отошли?

Духами послужила розовая вода, пудра придала слегка загоревшей на природе коже нужную бледность, кармин окрасил губы в алый цвет… Я нравилась себе и чувствовала уже не страх, а приятный такой мандраж или предвкушение, настраиваясь на удивительное романтическое приключение и даже приблизительно не представляя, как закончится для меня этот вечер…

Барон де Пирей вместе с каретой ждал меня у подъезда. Его крепкие духи неожиданно понравились мне. Парадная форма предусматривала короткий, круто завитый парик, схваченный на затылке темной лентой. Первый раз мне нравился образ мужчины в парике – военный смотрелся в нем красиво. И парадный головной убор был красивым – что-то среднее между невысокой меховой шапкой и митрой. Начищенная фигурная бляха надо лбом сияла, как и золотые пуговицы и галуны мундира. На отвороте сверкала «гренадерка» - войсковой знак. Я действительно его помнила – солидного, лет сорока на вид мужчину. Высокий рост, приятное лицо с усами – отличительной особенностью гренадер, цвета полка де ла Марльера в мундире…

Он встретил меня у двери, поцеловав руку. И первый раз за все время я чувствовала себя действительно высокородной дамой, заслуженно принимающей такой знак внимания.

- Прошу вас, баронесса… вашу руку. Бесконечно рад сопровождать вас, - усадил он меня в карету и по дороге к дворцу Гранвель – резиденции наместника, где давали бал, поинтересовался:

- Я правильно понял Дешама – вы не намерены танцевать сегодня?

- Действительно, барон – я все еще горюю… да - оплакиваю мужа, - деловито доложила я. Играть для него траур не стоило – мужчина если и не бывал на посиделках у костра, то мог слышать и наши песни, и смех иногда. Поинтересовалась на всякий случай:

- Вы не расстроитесь тем, что из-за меня вынуждены будете лишать себя... э-э… этого удовольствия?

- Господь с вами, мадам… Я вспоминаю дворцового танцмейстера, как плохой сон – он когда-то лепил из меня танцора, подчас применяя грубую физическую силу. Не обращая внимания на стоны и жалобы, до хруста в суставах разворачивая ноги в соответствующую бальную позицию… - посмеивался мужчина, - нет, я благодарен вам за возможность просто любоваться танцами со стороны.

- И все-таки… вы можете оставить меня с дамами и танцевать, если вдруг возникнет желание или… приятная кандидатура.

- Безусловно. Обещаю выбрать для себя самый приятный способ времяпровождения.

Выйдя из кареты, через входную арку мы прошли во внутренний двор – широкий, мощеный камнем и с изящным фонтаном в центре. Зажженные уже фонари отражались в брызгах воды, нарядно одетые дамы и кавалеры проходили дальше – туда, куда вел меня барон, светились окна и звучала музыка.

Двор опоясывала крытая колоннада. Два этажа отделялись друг от друга строгим карнизом, а высокая крыша со смотровыми окнами, наверное, скрывала под собой третий, жилой этаж. Было жаль, что я мало соображала в архитектуре. Но и выгнутые колоннадные арки, и высокие французские окна и