Дети Лавкрафта - Эллен Датлоу

Астен расхохотался.

– Не надо тупить, оперуполномоченный Леонард. Египтяне не распознали бы христианского дьявола, даже если б он их вилами кольнул. Нет, Сет был просто богом царства мертвых.

– В твоих книгах он к тому же олицетворяет хаос, тьму и засуху. Звать самого себя чем-то подобным, на мой вкус, похоже на мольбу о внимании.

– Уж не шьете ли вы мне умственное расстройство, опер?

Лен кивнул, глядя на Астена в зеркальце заднего вида.

– Мы дознаемся до твоего настоящего имени. Кто ты по-настоящему такой.

– Тогда вам лучше поторопиться. Как я слышал, в тюрьме я долго не протяну. Что-то там про то, будто я полицейского убил?

– Заткни пасть про это, – взревел Дэйл.

Лен вытянул руку и положил ладонь ему на плечо. Дэйл опять уселся на сиденье как положено.

Движение замерло. Туман поглотил только что не всю трассу. По обе стороны дороги Лен, если и различал что, так свет фар или краснеющие во мгле задние огни.

– Это что еще за твою мать? – пробормотал он.

– Похоже на то, что мы опоздаем, – сказал Дэйл.

– Тут опоздаешь.

– Вам за такое взыскание полагается? – спросил Астен. – Это как-то дурно скажется на вашем послужном списке? Мне противна мысль оказаться причиной того, что вам придется подтверждать свою квалификацию.

– Заткнись, – бросил Лен.

Машины едва продвигались сквозь туман. Лену незачем было акселератор трогать: он просто снял ногу с тормозной педали, и машина сама собой катила по нескольку футов зараз. При таких темпах они и до утра не доедут.

– Сколько сейчас времени? – спросил он.

– Почти пять, – ответил Дэйл.

– Пять?! – Время неслось очень быстро. А тут еще они не только застряли в непроглядном тумане, так еще и в час пик, а это значит, что дальше двигаться будет только труднее.

– Ночной Выползень, – заговорил Астен. – Ночной Выползень. Вам нравится это имя, оперсотрудник Дэйл?

– Мне-то что? Это твое имя, не мое.

Астен вздохнул:

– Если честно, я предпочел бы зваться Рэйвенсвудским Потрошителем. Есть в этом прелесть викторианского звучания. Почему вы сменили его?

– Мы не меняли.

– Пресса поменяла, – сказал Лен, перебивая Дэйла. – Поменяла, потому как ты только первых двух убил на болоте.

– И все же. Ночной Выползень. Звучит, будто мы к старой лунке на рыбалку добираемся.

– Мы тоже считали, что Ночной Выползень больше подходит, – сказал Дэйл.

Астен кивнул:

– Потому что мне нравилось работать в темноте.

– Да.

– И из-за насекомых.

– Да. К тому ж ты и есть жучила шизанутый.

– А еще потому, что вы расшифровали одно из слов, какими я стены расписал.

– Это точно, – кивнул Лен.

– Кто занимался расшифровкой?

– Код у тебя был что надо, признаю. Нам он не по зубам оказался. Пришлось шифровальщикам в ФБР отправить.

Астен покачал головой. Лен опять посмотрел на него в зеркальце. Может, Дэйл и соображает. Может, если они разговорят его подольше, он и выболтает что-нибудь подсудное, они тогда смогут ему новые обвинения добавить. Слухи ходили, что он в других штатах убивал, глядишь, на смертный приговор и потянет.

– Вам бы, – сказал Астен, – лучше обратиться к археологу или палеографу. Они сообразили бы быстрее и были бы точнее.

– Это как это?

– Ваши мальчики и девочки криптографы не совсем точно поняли. Не выползень. Наползающий.

– А другое слово какое? – спросил Дэйл.

Астен резко откинулся на спинку сиденья и почти пропал в темноте.

– Я забыл, – сказал он. И вновь принялся напевать тихий псалом.

Машина ползла вперед. Туман накатывал все гуще.

– Раз уж на тебя разговорный стих напал, поведал бы нам, зачем ты стольких людей поубивал, а, Астен? – произнес Дэйл.

И издал короткий смешок.

– Если я не рассказывал этого в ходе расследования, зачем сейчас говорить?

– Чтоб время убить. Ехать нам еще долго предстоит.

– Будет ли наш легкий треп принят к сведению на каком-то будущем судебном слушании?

– Конечно же нет.

– Не очень-то убежден, что верю вам, но мне скучно, так что – о'кей. Я ни единой души не убил. Все они просто умерли.

Во, началось, подумал Лен. Он глянул на Дэйла, мысленно советуя тому: «Не напирай слишком. Не профукай случай». Дэйл на него не глядел, только Лену и без того забот хватало. Не так-то легко стало вести машину по шоссе.

– Что значит, они просто умерли? – спросил Дэйл. – Ты им дырки в головах просверлил. Ты насекомых насовал в их засратые мозги.

Астен пожал плечами:

– Я искал кое-что.

– Что?

– Аз есмь слово. Я посланец. Но это труд нелегкий. Мне позволено было взять помощника.

Не профукай этого, подумал Лен.

Что-то сверкнуло на панели управления. Лен глянул вниз.

– От, дерьмо! – ругнулся он. – Кто всучил нам эту чертову машину?

Дэйл положил ладонь на панель:

– Что стряслось?

– У нас почти бензина нет.

– Шутки со мной шутишь, твою мать?

– Сам смотри.

Дэйл глянул на приборы. Стрелка указателя горючего в баке стояла почти на «0».

– Есть что оперативно расследовать, опера, – произнес Астен.

– Заткнись! – прикрикнул Дэйл.

Астен улыбнулся и откинулся назад, упершись головой в заднее окошко.

Дэйл обратился к Лену:

– Останавливаться нам нельзя. У нас арестант.

– Выхода у нас нет. Без заправки нам не добраться.

– Черт. О'кей. Буду высматривать заправочную станцию.

Лен вглядывался в туман, отыскивая светящийся знак заправки, стоянку грузовиков, хоть что-то.

Астен на заднем сиденье принялся тихо напевать.

– Перестань! – взорвался Лен. Он смотрел на узника в зеркальце. Лицо Астена терялось в тенях. Когда они проезжали под освещением автострады, свет не добирался до задней части салона. Астен все равно оставался в тени. Он подался поближе к клетке, разделявшей сиденья.

Лен моргнул.

Лицо Астена пропало. Не стало ничего, кроме пустоты в форме мужчины, заполненной лыбящимися плотоядными ртами.

Машина вильнула к обочине шоссе, когда Лен крутанул головой, чтоб глянуть на заднее сиденье.