Смех победителя - Дмитрий Казаков

– Клянемся! – ответ прозвучал неожиданно слитно.

Хорст повторял слова присяги вслед за остальными, думая о том, что благородным, давшим ее, будет нелегко отступить от своего слова. Всякий знал, что клятва, данная в храме – серьезное дело, и что рискнувший ее нарушить может навлечь на себя одержимость.

Клятва закончилась, благородные редары один за другим подходили к императору и, опустившись на колено, целовали ему руку. Исполнившие ритуал пропихивались к выходу, навстречу остальным, и в храме возникла изрядная толкотня.

Маг подошел одним из последних, низко склонился к пахнущей розовой водой длани.

– Да здравствует император, – сказал он тихо. – И те, по чьей воле он правит!

Рука императора вздрогнула.

Хорст распрямился и, не оборачиваясь, зашагал к двери. Пройдя мимо замерших около нее дружинников с придурковато-торжественными лицами, свернул в сторону.

Около самого храма сгрудились благородные, еще дальше топтался за цепью стражников народ, истомившийся ожидать нового властелина. Из толпы доносились задорные выкрики.

– Долго они там телиться будут?

– Или слова забыли?

– Давай быстрее, выпить охота!

Горожане знали, что по случаю коронации кое-чего перепадет и им. Над двором замка поднимался дым от множества костров, на которых подрумянивались бычьи, бараньи и свиные туши, где-то рядом с ними ждали своего часа пузатые бочки с пивом.

Когда Ангир вышел из храма, все крики смолкли.

Он выглядел настоящим императором. Корона блестела на светлых волосах, взгляд был гордым и властным.

– Слава императору! – рявкнули дружинники, ударив рукоятями мечей о щиты.

– Слава! – раскатилось по площади, и горожане начали опускаться на колени.

Детище Хорста, возрожденная из пепла Империя, на глазах обретала плоть.

Благородный Иксар ре Раллек славился скупостью еще в бытность просто княжеским казначеем. Превратившись же в казначея Империи, он преисполнился сознания собственной важности и стал трястись над каждым медяком.

На поданный Хорстом кусок пергамента он глянул подозрительно и спросил:

– Что это такое?

– Приказ императора.

Казначей запыхтел, зачмокал губами, похожими на разжиревших дождевых червяков. Очень осторожно развернул свиток и, выпучив глаза, принялся водить по нему пальцем.

Чем дальше ре Раллек читал, тем более мрачным становилось его лицо и, в конце концов, стало напоминать грозовую тучу.

– А почто тебе деньги, маг? – спросил ре Раллек, дойдя до пришлепнутой внизу листа печати.

– Нужны, – кротко ответил Хорст. – Или ты полагаешь, что я подделал этот документ?

– Нет, как можно! – Казначей выпучил глаза и поднял брови, изображая ужас от такой мысли. – Но зачем тебе брать деньги у правителя? Мог бы наколдовать себе меру-другую золота и все…

Маг вздохнул, сожалея лишь об одном, что не может превратить стоящего перед ним человека в жабу.

– Не мог, – сказал он. – Исколдовался весь, врагов императорских усмиряя. Но на одно маленькое чародейство сил у меня хватит.

Под многообещающим взглядом мага казначей несколько побледнел.

– Ладно, – сдался он. – Пойдем!

– Вот и отлично, – улыбнулся Хорст.

Почти всю казну княжества Ангир во время выступления из Сар-Тони забрал с собой, и ее возили за войском в нескольких окованных железом сундуках. Оказавшись в вестаронском замке, ре Раллек мгновенно прибрал к рукам один из самых глубоких подвалов.

Туда вела длинная и очень темная лестница, вход на которую охраняли четверо дружинников. Факел в руке мага потрескивал, казначей сопел и причмокивал, переползая со ступеньки на ступеньку, на стенах блестели потеки воды.

Закончилась лестница у еще одной двери, где обнаружились еще двое бравых воинов. При появлении начальства они вскочили и сделали попытку изобразить служебное рвение.

Но густой пивной дух и бегающие глаза выдали их с головой.

– Сгною! – без особой убедительности пообещал казначей и с бренчанием отцепил от пояса связку ключей.

Один из них, большой и иззубренный, как орудие пытки, вошел в замочную скважину и провернулся там с надсадным скрежетом. Замок распахнулся, и ре Раллек едва успел поймать его на лету.

– Дай сюда и жди! – пробурчал он, отбирая у Хорста факел.

Дверь скрипнула дважды, скрыв казначея. Стражники вздохнули с облегчением и одинаковым жестом обтерли лбы.

– Вот бы заколдовать все тут так, чтобы никто не мог войти, – заискивающе сказал один, глядя на мага, – И нам бы не пришлось тут кости студить, и господин казначей меньше беспокоился бы!

– Это можно, – кивнул Хорст. – Только ведь магия не делает различий между своими и чужими. Зачаруй я этот подвал, в него не сможет войти никто, даже сам император… Понятно?

Глаза стражников затуманились, выдавая напряженную работу мысли, один из вояк на всякий случай осенил себя знаком Куба.

– Вот, держи, – сказал ре Раллек, бесшумно появляясь из-за дверей хранилища и протягивая магу негромко звякнувший мешочек. – Хотя я нашел бы этим деньгам лучшее применение!

– Не сомневаюсь. – Мешочек, содержащий достаточно золота, чтобы добраться до Сар-Тони и безбедно прожить полгода, оказался достаточно тяжелым. Хорст спрятал его, подождал, пока казначей повесит на место замок, и вслед за ним зашагал по лестнице.

– И так потратились на эту коронацию, – бурчал ре Раллек, перемежая фразы прочувствованным пыхтением. – И где я теперь денег возьму? А ведь всем надо платить!

С того момента, как Ангир был объявлен императором, прошло три дня. Отгремели пиры, и благородные потихоньку начали разъезжаться по замкам, чтобы потешить душу осенней охотой, а новый правитель принялся основательно устраиваться в Вестароне, каждым действием показывая, что пришел сюда надолго.

Каменщики чинили стены замка, по улицам расхаживали воины с туниками, украшенными составленным из трех частей гербом, где умещались орел Империи, еловая ветвь Сар-Тони и священный Куб.

Противники Хорста после Битвы Пяти Князей поутихли и игру вели вяло, лишь для того, чтобы поддерживать собственные силы.

– Всего хорошего, казначей. Теперь я долго тебя не потревожу! – сказал Хорст, когда они выбрались из подземелий.

– Легкой дороги, – пробормотал ре Раллек магу в спину.

Во дворе замка Хорста ждали. Илна нетерпеливо прохаживалась около лошадей, собравшиеся в кружок дружинники ржали, точно объевшиеся белены кони, Радульф глядел на них почти с отеческой заботой.

Но стоило ему увидеть мага, как десятник мгновенно посерьезнел.