Древний Аллан. Дитя из слоновой кости - Генри Райдер Хаггард

P.S. Я приказала подать завтрак к 10 утра. Не приходите раньше, ради Вас самого».

Я почувствовал явное облегчение, потому что думал, что она разозлилась на меня безо всякой причины, поэтому поднялся, оделся и сел, чтобы написать несколько писем. Занимаясь делами, я услышал шум подъехавшего экипажа под окном и увидел семью Эттерби-Смитов, покидающую замок. Сам Смит, казалось, до сих пор пребывал в ярости, остальные, кажется, были расстроены. Я услышал, как жена сказала мужу:

– Успокойся, мой дорогой. Помни, что Провидение знает, что лучше для нас и что выскочки всегда несправедливы и неблагодарны.

Ее супруг ответил на это:

– Придержи свой проклятый язык! – и начал браниться на слуг из-за багажа.

Итак, они наконец-то уехали. Глядя через дверь экипажа, мистер Смит увидел меня, выглядывающего из окна. Я махнул ему рукой на прощание. В ответ на мой вежливый жест он потряс кулаком. Я так и не понял, относилось ли это лично ко мне или ко всем обитателям замка.

Убедившись в том, что они уехали окончательно и уже не вернутся, чтобы забрать что-то забытое, я спустился и с удивлением застал бурное совещание между дворецким, Моксли и его подчиненными, усиленное горничной леди Регнолл и двумя девушками-служанками.

– Чаевые! – воскликнул Моксли, и это было самое прекрасное слово в потоке его брани. – Ими и не пахло! Вот его чаевые: «Протри глаза, ты, жирная посудомойка» – вот как он назвал дворецкого! Мне протереть глаза, вы представляете, Анна?! Не Альфреду или Уильяму, а мне! И это потому, что он упал, запутавшись в своем пледе. Джентльмен! Где уж!.. Я бы сказал – боров с потомством.

– У кабанов не бывает потомства, мистер Моксли, – заметила Анна.

– Милая девушка, много вы знаете! Чтобы у боровов не было бы потомства! Однако он не пустит свои грязные корни в этом замке, мне удалось услышать пару слов, которыми обмолвились они с миледи прошлой ночью. Он прямо сказал, что она занимается любовью с этим коротышкой Квотермейном, который хочет только ее денег, делают они это не в первый раз, началось все еще в Африке. Этот джентльмен, запомни это, Анна, хотя и достаточно своеобразный, он мне нравится, кроме того, как говорит сторож Чарльз, он лучший стрелок во всем мире.

– И что она ответила на это? – спросила Анна.

– Что она ответила? Что она не ответила, вот в чем вопрос. Все выглядело так, словно вся мебель в комнате вылетела вслед за Смитами! Итак, услышав более, чем мне хотелось бы, я вышел с подносом, в следующую минуту они удалились, захватив ночники. Вот и все, вон звенит колокольчик миледи. Альфред не стой, открыв рот, иди и зажги плиту.

Итак, они исчезли, и я спустился. Я был возмущен, но рассмеялся. Без сомнения, леди Регнолл сошла с ума!

Десять минут спустя она прибыла в гостиную, размахивая яркой лентой, которая распространяла благоухание.

– Ради всего святого, что вы делаете?

– Очищаю дом, – ответила она, – в этом, конечно, нет необходимости, я думаю, что они незаразные, но эта церемония имеет скорее моральное значение – как ладан.

Она засмеялась и бросила смятую ленту в огонь, добавив:

– Если вы скажете еще хоть слово об этой семейке, я уйду из комнаты.

Думаю, что то был один из самых приятных завтраков, которые я только помню. Начнем с того, что мы были ужасно голодны, ведь события предыдущей ночи не позволили нам как следует поесть. Леди Регнолл вообще поклялась, что не ела ничего с субботы. Кроме того, нам было о чем поговорить. Мы беседовали весь день, в доме и на прогулке, когда гуляли в садах и парке вокруг дома, делая лишь короткие перерывы на отдых. Зайдя на задний двор, я оказался в том самом месте, где однажды спас леди Регнолл от Харута и Марута, мне кажется, что я даже не удержался и вскрикнул. Она спросила, что со мной. И мне пришлось рассказать эту историю, о которой к тому моменту она не ведала, поскольку Регнолл сохранил все в тайне.

Она внимательно выслушала меня, а потом сказала:

– Значит, я обязана вам еще больше. Хотя я не уверена, что меня хотели похитить. Если бы это случилось, Джордж, возможно, никогда не женился бы на мне и не встретился со мной вновь, и это было бы для него лучше всего.

– Почему? – спросил я. – Ведь вы были для него целым миром.

– Разве может какая-нибудь женщина быть всем для мужчины, мистер Квотермейн?

Я замешкался, ожидая дальнейшей атаки.

– Не отвечайте, – продолжала она, – это может занять много времени, и вы не сможете убедить меня, потому что я была на Востоке. Однако Джордж был всем для меня. Все, чего я желала, – это его благополучие, и я думаю, что он получил бы больше, если бы не женился на мне.

– Почему? – снова спросил я.

– Потому что я не принесла ему удачу, понимаете? Я не хочу снова вспоминать эту историю. Вы знаете ее. В конце концов, именно из-за меня он был убит в Египте.

– Или из-за богини Исиды, – бросил я нервно.

– Да, богиня Исида, роль, которую я играла в свое время, или что-то вроде этого. И он был убит в храме богини Исиды. И тот папирус, чей перевод вы прочитали в музее, был подарен мне на земле кенда, кажется, он пришел из того же храма. И как насчет Дитя из слоновой кости? Исида в храме, очевидно, держала его на руках, но мы нашли ее уже без ребенка. Предположим, что этот ребенок был тем самым, которому я приходилась стражем! Это могло бы быть, потому что папирус появился именно из того храма. Что вы думаете по этому поводу?

– Я ничего не думаю, – ответил я, – кроме того, что все это очень странно. Я даже не понимаю, что изображают Исида и дитя Гора. Это не просто образы, даже в Египте или на земле кенда. Должно быть что-то еще.

– О да, Исида же была общей матерью вселенной, самой природой с ее властью, с видимым и невидимым, что скрыто в природе; она также выражала любовь, хотя вряд ли была королевой любви, как Хатор, ее сестра-богиня. Ребенок Гор, которого древние египтяне называли Херу-Хенну, олицетворял собой вечное возрождение, вечную молодость, вечные силу и красоту. Кроме того, он был мстителем, который победил Сета, князя тьмы, и, таким образом, открыл дверь жизни людям.

– Мне кажется, что все религии имеют нечто общее, – заметил я.

– Да, очень многое. Для древних египтян было просто стать христианами, потому что для многих из них это лишь означало поклонение Исиде и Гору под новыми, более святыми именами. Однако пойдемте в дом, становится холодно.

Мы пили чай в будуаре леди Регнолл, после этого наш разговор как-то сам собой иссяк. Она сидела напротив камина с сигаретой в губах, смотрела на меня и вдыхала ароматный дым. Мне стало не по себе, я чувствовал, что назревает катастрофа. Я не ошибся. Некоторое время спустя она произнесла:

– Однажды мы предприняли долгое путешествие с вами, не так ли, мистер Квотермейн?

– Было дело, – ответил я и завел было разговор об этом, пока она не прервала меня взмахом руки, и продолжала: