Теории сознания - Стивен Прист

Материя перестала быть "вещью" и стала просто математической характеристикой отношений между сложными логическими структурами, состоящими из событий (Ibid., p. 290).

Если подобные аргументы достигают цели, то нам следует отбросить идею материи как уничтожимой, постоянной и субстанциональной причины наших ощущений. Согласно Расселу, не вполне верно даже то, что материя непроницаема. И хотя с позиции здравого смысла ясно, что два физических объекта не могут занимать одно пространственно-временное местоположение, события могут, по словам Рассела, "частично совпадать в пространстве-времени" (Ibid., p. 291). Сама идея пространственно-временного местоположения представляет собой конструкцию из событий. Так что в каком-то смысле мир неожиданно стал менее субстанциональным.

СОЗНАНИЕ

Если существующее не является в своей основе материальным, то, на взгляд Рассела, оно не является в своей основе и ментальным. Понятие сознания подвергается им критике столь же сокрушительной, что и критика, направленная против "материи". Рассел начинает с того, что отмечает ужасную неясность понятия сознания. Похоже, оно не допускает никакого точного определения. Однако ментальное традиционно выделяли с помощью набора характеристик, которых в целом, согласно Расселу, недостаточно. Предполагаемые определяющие характеристики сознания, подвергаемые им критике, основываются на понятиях восприятия, интроспекции, памяти и знания.

В каком-то смысле бесспорно, что восприятия (или "перцепты", как их называет Рассел) ментальны, но он особым образом понимает, в чем заключается их ментальность. Фактически, оказывается, что их ментальность есть их способность вступать в определенные каузальные отношения, которые Могут изучаться психологами, а не физиками. Но даже если признать ментальность восприятий, останется неясным, что еще должно быть включено в это понятие, а что исключено. А это, в свою очередь, происходит потому, что у нас нет ясного определения "ментального". Можно отметить даже на этом этапе изложения, что, чем бы ни были перцепты, для Рассела они суть события, и это полностью согласуется с его онтологией, как она была обрисована до сих пор.

Возможно, ментальны воспоминания, а существование памяти самым существенным образом связано с тем, чем являются сознания. Рассел отвергает это предположение, поскольку, на его взгляд, есть возможность объяснить память в основном в физических терминах, в терминах теории условных рефлексов (Ibid., p. 291). Ясно, что расселовский нейтральный монизм не исключает того, чтобы нечто было одновременно и ментальным, и физическим – на самом деле из него это следует. Вряд ли удастся взять какую-то способность или черту, которая одновременно является и физиологической, и психологической, в качестве критерия ментального qua ментального – как нечто ментальное. В действительности, на взгляд Рассела, "память" есть биологическое понятие, которое можно корректно использовать для характеристики определенных живых систем, включая и те, которые не являются сознаниями. Возможно, он прав в этом, если, конечно, есть основания применять данное слово для обозначения сохранения и передачи, к примеру, генетической информации.

Интроспекция, по мнению Рассела, сводится к некому роду знания. Эта разновидность знания-знакомства или знания путем непосредственного восприятия, и так интроспекцию лучше всего рассматривать. У меня такое впечатление, что как мыслителя Рассела не вполне удовлетворяет этот подход, однако в принятой им трактовке ментального используется понятие непосредственного интроспективного знания. Представим, что мы воспринимаем физический объект; тогда, согласно Расселу, реально или непосредственно воспринимаются звук, цвет, форма и величина, которые мы приписываем объекту. Это содержание восприятия Рассел называет "чувственными данными". В своих работах он однозначно заявляет, что чувственные данные не являются ни ментальными, ни физическими. Однако, поскольку интроспективным знанием охватывается то, что человек воспринимает, оказывается, что он непосредственно знакомится с чувственными данными, а это уже есть разновидность знания. Любой возможный элемент знания, полученный путем интроспекции, считается Расселом ментальным. Нам нужно четко понимать, что сами по себе чувственные данные не ментальны. Они считаются ментальными только потому, что в отношении их возможен определенный вид знания: интроспективного знания-знакомства. Рассел называет событие, которым является сам акт знакомства, "познавательной реакцией" (Ibid., р. 291), и заключает, что "события, в отношении которых имеет место такая познавательная реакция, являются ментальными" (Ibid.).

Рассел дополняет это объяснение другим, которое также призвано отличить ментальное от нементального. Он говорит: "Ментальные события – это события в живом мозге" (Ibid., p. 292). В данном случае это не слишком полезное определение, даже если в конце концов оно окажется правильным. Оно исключает две возможности: во-первых, исключает возможность ментальных событий в том, что не является мозгом, например в картезианских душах или электронных компьютерах, и не допускает той возможности, что в мозге могут иметь место события, которые не являются ментальными (по крайней мере, если данное утверждение предназначено в качестве определения "ментального"). Вероятно, Рассел и, возможно, читатель пожелают исключить, по крайней мере, первые две возможности, касающиеся картезианских душ и компьютеров. Но если так, то для этого должны быть представлены какие-то аргументы: недостаточно объявлять что-то невозможным только на основе определения.

Рассел, я полагаю, вполне осознает эти трудности и соответствующим образом дополняет свое объяснение. Согласно его взгляду, познавательная реакция и ее объекты являются событиями, происходящими в мозге. Следует помнить, что в дополнение к объяснению, какого рода вещью является мозг, Рассел особо разъясняет, что значит быть чем-то физическим.

По второму из этих вопросов он утверждает, что "события в мозге не следует рассматривать как движения частиц материи" (Ibid., p. 292). Наоборот, самой идее материи в движении предшествует понятие события. Так что нам следует объяснить мозг в терминах событий и не спрашивать, являются ли эти события просто или по существу ментальными или физическими. Они могут быть одновременно ментальными и физическими, или чисто ментальными, или чисто физическими в зависимости от своих каузальных отношений.

Что касается первого положения о ментальных событиях, имеющих место в мозге, то определенные события в мозге считаются ментальными просто потому, что в отношении их возможна интроспективная познавательная реакция. Это приводит к парадоксальному, с позиции здравого смысла, но истинному для Рассела заключению:

При появлении перцепта мы воспринимаем именно… событие, занимающее часть той области, которая, согласно физике, занята мозгом… Воспринимаемое нами есть часть вещества нашего мозга, а не часть вещества столов, стульев, солнца, луны и звезд (Ibid., p. 292).

Заметьте, что Рассел не просто утверждает, что наши восприятия являются частями нашего мозга: он заявляет, что частями нашего мозга являются те вещи, которые мы непосредственно воспринимаем. К этому взгляду его приводит убеждение, что объекты познавательной реакции ментальны, а ментальные события – это события в мозге.