Теории сознания - Стивен Прист

Осмысляя расселовский нейтральный монизм, следует твердо помнить, что любым событиям, которые мы называем "ментальными", может быть также дано физическое описание. Они могут быть описаны или в терминах психологии, или в терминах физики. Чтобы это было более понятным, я в завершении данного параграфа о Расселе скажу еще немного о его понятии "чувственное данное".

ЧУВСТВЕННЫЕ ДАННЫЕ

Чувственное данное (во множественном числе "чувственные данные") есть все то, с чем мы можем быть непосредственно знакомы при восприятии: цвет, форма, запах и т.д. Рассел говорит о чувственном данном:

"Оно не является ни ментальным, ни физическим" (Ibid., p. 217).

Он имеет в виду, что чувственные данные по своей сути не являются ментальными или физическими. Они могут быть метальными или физическими в зависимости от тех видов отношений, в которые они вступают с другими состояниями. По его словам, "данное является данным в равной степени для физики и для психологии" (Ibid., p. 217). Это означает, что одно и то же событие, чувственное данное, может изучаться обеими этими дисциплинами. Например, какой-то цвет может изучаться психологом постольку, поскольку он является объектом восприятия. Тот же самый цвет может изучаться физиком, например, с точки зрения длины его световых волн. Сходным образом, запах может изучаться психологом как нечто обоняемое, а физиком – как собрание атомов и молекул. Чувственное данное "нейтрально" по отношению к ментальным и физическим описаниям. Оно определяется Расселом как "точка встречи" физики и психологии (Ibid., p. 217). Как для имени в списке несущественно, располагается ли оно в алфавитном порядке или в каком-либо другом, так и для чувственного данного несущественно, является ли оно ментальным или физическим. Имена в списках располагаются в алфавитном порядке только в силу их отношений с другими именами. Сходным образом, события являются ментальными и физическими только в отношении к другим событиям. Если формулировать более точно, то события считаются физическими в той мере, в какой физики подводят их под каузальные законы в целях физического объяснения. События считаются ментальными в той мере, в какой психологи подводят их под психологические законы в целях психологического объяснения. Сами же по себе события не являются ни ментальными, ни физическими:

Понятия "сознание" и "ментальное" – это просто приблизительные понятия, служащие удобным сокращением для определенных приблизительных каузальных законов. В совершенно развитой науке оба слова – "сознание" и "материя" – исчезнут и будут заменены каузальными законами относительно событий (Ibid., p. 292).

Что следует сказать по поводу расселовского нейтрального монизма? Мы не отойдем слишком далеко от истины, если скажем, что он представляет собой спинозизм, в котором теология заменена физикой. В качестве критики этой теории можно привести следующее. Осмысленно ли в самом деле утверждать, что имеются события – происшествия, – но нет ничего, с чем они случаются? Видимо, в высшей степени не соответствует интуиции утверждение о том, что происходящее ни с чем не происходит или что события существуют, но не состоят ни из какой субстанции – материальной или ментальной. Под "не соответствующим интуиции" я имею в виду то, что оно не согласуется с нашими до-философскими или донаучными взглядами. Рассел вполне мог бы возразить на это, что, если нечто не согласуется со здравым смыслом, отсюда еще не следует, что оно ложно.

Можно было бы выдвинуть возражение против предположения, будто воспринимаемое нами в ходе нашего обычного бодрствования есть на самом деле часть нашего собственного мозга. Опять же это кажется в высшей степени не соответствующим нашей интуиции. Чтобы убедить нас в этих спорных заключениях, Расселу нужно объяснить, почему, согласно здравому смыслу, мир состоит из некого рода субстанции и почему мы непосредственно воспринимаем предметы внешнего мира, а не просто части нашего собственного мозга. По сути, ему нужно доказать глубокую ошибочность здравого смысла.

В пользу же расселовского нейтрального монизма можно сказать, что он исключает крайности идеализма и материализма, не впадая в дуализм сознания и тела. По крайней мере, тот, кто находит эти три теории несостоятельными, сочтет это достоинством нейтрального монизма. Кроме того, есть основания отнести к заслугам Рассела то, что он прилагает все усилия, чтобы быть в курсе сложнейших достижений науки, и старается не высказывать утверждений, которые резко противоречили бы современной физике. Это будет воспринято как достоинство теми читателями, которые разделяют расселовское уважение к наукам и его идеал единой науки. Материалистов же может обескуражить расселовское заявление о том, что материализм должен быть отброшен в силу его несовместимости с наукой.

СТРОСОН

Философию сознания сэра Питера Стросона обычно не называют "нейтральным монизмом", но я полагаю, что она оправдывает это название, поскольку включает в себя взгляд, согласно которому употребление нами двух понятий – "ментальное" и "физическое" – зависит от того, что мы способны употреблять более первичное и фундаментальное понятие "личность" (person). Стросон стремится сформулировать такую позицию, которая подвергала бы сомнению дуализм сознания и тела и тем не менее признавала бы, что личностям присущи и ментальные, и физические свойства. При этом не исключается возможность начинать философию с объяснения, чем является личность, используя понятия "ментальное" и "физическое". Философские приоритеты должны быть, скорее, обратными. Мы уже должны обладать понятием личности – понятием самого себя и других личностей – для того, чтобы различие между ментальным и физическим оказалось осмысленным. Так, с помощью лингвистических посылок подрывается картезианская онтология личности. Эти посылки касаются частей нашей концептуальной схемы, включающих понятия "личность", "сознание" и "материальный объект".

Объяснение Стросоном того, как мы можем мыслить ментальное и физическое, дается в третьей главе его книги "Индивиды: очерк дескриптивной метафизики". Дескриптивная метафизика описывает функционирование нашей концептуальной схемы, как она есть. Стросон противопоставляет ее "ревизующей" метафизике, которая рекомендует нам изменить нашу концептуальную схему. В соответствии с таким взглядом Беркли и Платон оказались бы ревизующими метафизиками, а Райл и Витгенштейн – дескриптивными. Данное различение достаточно тенденциозно, поскольку предполагает возможность приписать большинству философов один из этих статусов, в уничижительном смысле или без такового. Стросон, как о том свидетельствует подзаголовок его книги, считает себя дескриптивным, а не ревизующим метафизиком. В дальнейшем нам следует, помня об этом заявлении, попытаться установить, не подвергает ли Стросон изменению и ревизии наше понятие личности или же он просто эксплицирует логику того понятия личности, которым мы располагаем. Важная проблема, к которой я не стану здесь обращаться, – это социологический масштаб понятия "мы".

МАТЕРИАЛЬНЫЕ ПАРТИКУЛЯРНОСТИ

Центральное положение книги Стросона "Индивиды" заключается в том, что, если бы мы не могли идентифицировать физические объекты, мы не могли бы идентифицировать и ничто другое. Например, если бы у нас не было понятия физического объекта, мы не могли бы иметь понятия какого-либо свойства физического объекта и не могли бы иметь понятия какого-либо ментального состояния. Разумеется, в действительности мы располагаем понятиями различных свойств физического объекта, и мы способны идентифицировать ментальные состояния. Но эта черта нашей концептуальной схемы, согласно Стросону, логически зависит от того, что мы способны идентифицировать и реидентифицировать физические объекты (или "материальные партикулярности", как он их называет). Я не стану разбирать аргументы Стросона в пользу этого вполне материалистического тезиса. Я отсылаю заинтересованного читателя к первым двум главам книги Стросона. Я упоминаю здесь этот тезис, поскольку он фигурирует в качестве посылки в стросоновской аргументации по поводу личностей.