Год среди каннибалов. Северо-Западная Амазония - Томас Уиффен

только грубую или, возможно, научную строну всех подобных природных явлений. В самом обычном разговоре туземец затрагивает темы, писать о которых было бы непристойно, но такова его сущность.

Впрочем, отсутствие идеализации в местных песнях отнюдь не означает, что в них много реализма. Поэзия индейца по уровню близка творчеству комедианта из варьете, который скрывает массу грязи и пошлости под совершенно невинными словами, однако намерения у него совсем иные. У туземца нет других средств вербальной коммуникации и другого источника вдохновения. Его воображение ограничено его словарным запасом, а словарный запас – воображением. Любопытно, что воздействие на свою публику индеец оказывает теми же средствами, что и красноносый певец в захудалом увеселительном заведении Лондона, и почти с тем же успехом. Некоторые лондонские муниципальные школы в этическом плане продвинулись ненамного дальше, чем голые дикари амазонской сельвы.

Фотопластинка XLIX. Многоствольные флейты

Нельзя сказать, что индейцы любят музыку саму по себе, она всегда сопровождает торжественные мероприятия, однако исключительно ради удовольствия туземцы обычно не поют и не играют на музыкальных инструментах. Тем не менее во время праздников и танцев становится ясно, что они умеют петь и прекрасно двигаются. Кроме того, индейцы проявляют большую смекалку при изготовлении своих музыкальных инструментов и столь же бережно относятся к своим свирелям, многоствольным флейтам и барабанам, как и к оружию. На самом деле, они ценятся больше всех остальных предметов обихода и даже большинства украшений.

Поют местные жители громко, высоко и пронзительно. Солиста, как правило, назначают, им может стать любой мужчина, знающий старые песни. Он поет свою партию пронзительно высоким фальцетом, задавая темп и мелодию, которой остальные вторят каноном. Петь начинают тихо, но постепенно громкость и темп возрастают. В зависимости от обстоятельств, повода и сюжета песни мужчины и женщины либо поют по отдельности, либо все вместе, как и в племенных танцах. Поют по большей части в унисон, под аккомпанемент соплеменников, которые напевают мотив без слов. Песни исполняются через регулярные промежутки времени и сопровождаются топаньем, но не хлопаньем. Мелодии просты, а некоторые племенные песни и вовсе состоят из единственной фразы, не допускающей никаких вариаций, которая повторяется ad libitum[526], как, например, племенная песня боро Mariana Keibeio. Нотная запись этой песни, восстановленная по памяти и частично по фонографической записи, выглядит приблизительно так:

Что означают эти слова, индейцы не знают, на самом деле, они не могут объяснить ни значения, ни происхождения всех доставшихся им от предков племенных песен, и ничто не свидетельствует о том, что их потомки вносили в них какие-то изменения. Племенные песни настолько древние, что их слова устарели и стали непонятны исполнителям. Важен лишь ритм, который у нецивилизованных народов зачастую имеет более первостепенное значение, чем музыка. Это всего лишь аккомпанемент к танцам. «Чувство времени» у индейца, как отмечал Стивенсон в отношении островитян Южного моря, «исключительно безупречно». Завершить эту цитату можно, добавив: «Я думаю, что на таком празднике практически каждый звук и движение подчинены единому ритму»[527]. Этот вопрос нелегко обсуждать, поскольку у англичан и индейцев диаметрально противоположные точки зрения. Насколько я могу судить, песни обычно имеют минорную тональность, а мелодия и гармония – самые простые.

У аборигенов нет песен о любви, поскольку не существует и поэтического представления об этом чувстве. Религиозные и детские песни тоже отсутствуют. Мать никогда не убаюкивает своего ребенка и не знает о существовании колыбельных. Песни о войне нужны исключительно для сопровождения военных танцев, их важность зависит от слов, а свирепость – от того, насколько мрачную атмосферу сумеет создать хор.

На большом празднике в честь сбора урожая ананасов хор мужчин бросает вызов, а женщины в ответ оправдываются. Их песни похожи на те, которые поют во время танцев по случаю сбора маниока, а я ранее уже пытался дать вам некоторое представление о них.

Помимо традиционных племенных песен, которые являются священными и неизменными, индейцы также очень любят разновидность песни, которая, скорее, является игрой, нежели музыкальным произведением. Пожалуй, правильнее будет назвать ее балладой[528].Сначала назначают лидера, отличающегося богатым воображением и красноречием, как и для танца-загадки муэнане, а затем собирают членов племени для того, что, по сути, является импровизированным танцем. Он или она поет на любой мотив с простым ритмом, а хор повторяет каждую строку в качестве припева. Эти песни позволяют всем острякам племени проявить себя. Они предназначены для того, чтобы почтить или, напротив, высмеять сюжет баллады. Исполнение таких песен занимает несколько часов. Первый острослов задает вопрос, хор его повторяет, а второй шутник предлагает ответ, который вновь подхватывает хор под громкий хохот окружающих, причем ответ повторяют не один раз, а целых двадцать, пока первый шутник не задаст новый вопрос. Эту игру особенно любят женщины.

Ниже я попытался изложить слова песни, сопровождающей танец, который уитото исполнили в мою честь, однако признаюсь, что я несколько улучшил композиционную целостность произведения по сравнению с индейской версией. В действительности песни исполняются разрозненно, а главной их особенностью являются повторы. Звучание и ритм в то время напомнили мне метр танца гиавата[529], поэтому я постарался подстроить эту песню под такт гиаваты. Но следует учитывать, что адаптация сильно отличается от индейского оригинала. Я был за пределами малоки, когда женщины начали петь и танцевать передо мной, мужчины в этом представлении участия не принимали. Через некоторое время я зашел внутрь, исполнители сразу же последовали за мной и продолжили танцевать в центральной части общинного дома. Несомненно, танцовщицы не произнесли бы ни слова, если бы знали, что их для меня переведут.

В наше племя явился незнакомец,

Желанный и почтенный незнакомец.

Откуда к нам пришел этот иноземец?

Из какой далекой и чужой страны?

Откуда взялся среди нас этот друг?

Какие поиски приключений привели его сюда?

Неужели в его родной стране

Пустые поля и злые женщины,

Раз он прибыл в наши края,

Чтобы искать счастья?

Как зовут этого незнакомца?

Скажите нам, как его называют его люди.

Зовите его Уиффена Ри-э-и;

Зовите его Уиффена, Белый Человек.

Также его зовут Итома.

Но что насчет его товарищей и близких друзей,

Скажите нам, как они обращаются к нему?

Друзья прозвали его

Эй-фо-ке, Гриф-индейка.

Эй-фо-ке, Гриф-индейка.

Это ли ласковое имя

Его любовницы шепчут