Легчайший воздух - Минка Кент

– Ты выходила из ресторана – если не ошибаюсь, из «Бланки». Твой муж задержался у стойки метрдотеля, а ты ждала его в маленьком голубом платье с атласной сумочкой-клатчем под мышкой. В тебе было нечто неземное и прекрасное, и я не мог оторвать от тебя глаз. Я проходил мимо, и наши взгляды встретились. Ты улыбнулась. И клянусь, Мередит, в тот момент передо мной промелькнула вся моя жизнь вместе с тобой.

Я ничего такого не припоминаю.

Приподняв брови, я тыльной стороной ладони вытираю слезу. Но я не растрогана.

Мне противно. А он бредит.

– Я сразу понял, что ты с ним несчастлива, – продолжает он. – Просто миленькая штучка на его руке. Аксессуар.

Я кусаю губу и киваю.

– Ты прав, Ронан. Ты абсолютно прав. Он никогда не любил меня. Это все было показное.

– Такая женщина, как ты, заслуживает счастья, Мередит. И я намерен провести остаток своих дней, даря его тебе.

– Спасибо тебе, Ронан. Я хочу быть счастливой. И не с кем-то еще, а с тобой, – говорю я в надежде, что он мне поверит. – Наверно, нам суждено было встретиться.

– После этого я только и делал, что искал тебя, – говорит он, качая головой. – Но так и не увидел. Лишь через несколько месяцев. Ты ехала на йогу с подругой. Тогда я пробил по базе твои номера и получил твое имя, чтобы оставить на твоей машине записку. Это был единственный способ свести нас лицом к лицу. Я не сомневался, что ты придешь в полицию, чтобы сообщить о записке.

Я выдавливаю из себя усмешку.

– Это… так мило. Даже не верится, что ты пошел на все эти заморочки.

Его лицо мрачнеет, густые брови сходятся над переносицей.

– Нет, Мередит. Милого здесь ничего нет. Это большая куча дерьма.

Я отвожу глаза в сторону и сжимаюсь от напряжения. Он бросается ко мне. Двигая стул, чтобы развернуть меня к себе лицом, он пристально смотрит мне в глаза.

– Если ты надеешься убедить меня, будто ты согласна со всем этим, то делаешь это дерьмово. – Он цедит эти слова сквозь свои идеально ровные зубы. Спустя секунду его взгляд смягчается, и он со вздохом встает. – Это займет время. Я не ожидаю, что, вырвав тебя из той сказочной страны, в которой ты жила, я могу рассчитывать на твое мгновенное понимание.

Скрестив на груди руки, Ронан садится напротив меня и, наклонив голову набок, сверлит меня взглядом.

– Это будет долгий процесс. Порой болезненный, – продолжает он. – Но рано или поздно ты скажешь мне спасибо.

Я опускаю глаза, чтобы он не видел моих слез, и молча молюсь о том, чтобы тот, кто меня слушает, мне помог.

– Тебе нужно выпить чего-то горячего, – говорит он. Я ловлю себя на том, что дрожу, но мне не холодно. – Прежде чем уйти, я подброшу поленьев в огонь.

Встав ко мне спиной, он наполняет чайник водой и ставит его на конфорку. Он готовит мне еще один «Лондонский туман». Через несколько минут вслед за пронзительным свистом чайника слышится легкое потряхивание пузырька с таблетками. Ронан подносит мне кружку с чаем и помогает удержать ее в ладонях.

– Выпей, – говорит он. – Когда закончишь, я отведу тебя обратно в кровать.

– Я не устала. – Я подношу кружку к губам и притворяюсь, что делаю глоток.

– Так лучше для тебя самой. – Встав передо мной руки в боки, он пристально на меня смотрит. Он не уйдет, пока каждая капля из этой чашки не окажется в моем желудке. – Не хочу, чтобы ты получила травму, пока меня не будет.

– Что ты добавил сюда? – спрашиваю я.

– Ничего такого, что не прописал бы тебе твой доктор. – Он тянется к кружке, подносит ее к моему рту и наклоняет. – Мне пора идти, Мередит. Я должен вернуться домой прежде, чем кто-то заметит, что меня там нет. – Он целует меня в лоб. – Но так будет не всегда. Обещаю. Это лишь временно.

Выбора у меня нет. Я допиваю содержимое кружки. Ронан снимает с моих ног крепления и ведет меня обратно в комнату в конце коридора. В считаные секунды мои кандалы снова на месте, и он натягивает на меня одеяло до самого подбородка.

– Тепло? – спрашивает он.

Я киваю.

– Я скоро вернусь, – говорит он, проводя ладонью по моей руке. – Я люблю тебя, Мередит.

Мои губы дрожат. Я должна сказать ему то же самое.

– Я тоже тебя люблю.

– Нет. – Уголки его рта опускаются. – Не любишь. Пока нет. Но полюбишь.

День одиннадцатый

Мы едем уже несколько часов. Извилистые дороги то и дело ныряют между горами. Мимо пролетают указатели городов, о которых я никогда раньше не слышала, и, уменьшаясь, исчезают вдали.

Я стараюсь запомнить каждую мелочь, каждую ферму, мимо которой мы проезжаем, каждую придорожную закусочную. Но через некоторое время все в голове перемешивается, и я вновь пытаюсь сосредоточиться на происходящем.

Я уже полдюжины раз планировала побег, каждый раз воображая что-то новое, каждый раз предугадывая его реакцию. Мысленно я выбивала из его рук руль, била его по лицу, кричала «на помощь!» проезжавшей мимо машине и выбрасывалась в окно, пока мы с ним неслись по автостраде со скоростью больше сотни километров в час.

Увы, я должна напомнить себе, что мы не в кино. Я понятия не имею, что нужно делать, и моя обычная стратегия «веди себя как сумасшедшая, пока он не испугается» не сработает, когда преступник сам ненормален. К тому же я подозреваю, что он везет меня к моей сестре, потому что, где бы он ее ни запер, это явно надежное, тайное место – именно туда он увозит и меня.

Ронан жмет на тормоз и, посмотрев в зеркало заднего вида, без сигнала сворачивает влево. Грузовик, подпрыгивая, катит по извилистой гравийной дороге, затем спускается с холма и проезжает сквозь стену сосен высотой в несколько этажей.

Я смотрю на часы, чтобы засечь время. Проходит минута, затем вторая, третья. Через одиннадцать минут он тормозит у заросшей травой подъездной дороги, которую я бы даже не заметила, если бы мы ее проехали. На соседнем дереве висит табличка «Частная собственность. Посторонним въезд запрещен».

Оставив мотор работать на холостом ходу, Ронан вылезает из кабины и вставляет в висячий замок на старых железных воротах ключ. Этот ржавый заслон вряд ли остановит полицию, но, несомненно, отпугнет местных жителей – жаль, что их здесь не видно.

Никто не узнает, что я здесь. Я сколько угодно могу кричать, но никто меня не услышит.

Он забирается обратно в кабину. Поворот рычага – и мы влетаем в открытые ворота. Мы трясемся по ухабам и колдобинам, подпрыгиваем на каждой кочке и вскоре резко тормозим перед небольшим светлым домиком.

При мысли о том, что внутри моя сестра, мое сердце бешено бьется. Если она жива и здорова, мы непременно выберемся отсюда. Мне все равно, что мы сделаем, чтобы вырваться на свободу, но если что, я готова убить этого съехавшего с катушек мерзавца.