Роковая сделка - Шерил Дж. Андерсон

— Хотел посоветоваться, что подарить Молли на день рождения.

— Это за полгода до столь знаменательного события! — пробормотала Кэссиди.

Трисия пожала плечами и начала выискивать у себя заусенцы — верный признак, что она лжет.

Но сейчас было не до уточнений. Когда мы снова оказались в приемном покое, я повернулась к Кайлу и, указав на стоящие в стороне от траектории движения стулья, спросила:

— Давай поговорим?

— Могу я к вам присоединиться? — раздался голос.

— Нет, — отрезал Кайл прежде, чем я сообразила, что вопрос исходит от появившегося невесть откуда Донована. Кайл взял меня под локоть и решительно повел в указанном мной направлении.

— Тебе еще не пора? — спросил он тихо, отпуская мою руку.

— Но я хотела поговорить с Венди…

— Ты не поняла вопроса.

Он замолчал, давая мне возможность поразмыслить над тем, что он имел в виду. Меня вдруг осенило, что он говорит не о происходящем сейчас.

— Хочешь сказать, не пора ли мне заканчивать со статьей?

— Нет. Не пора ли прекратить лезть на рожон и подставлять себя под пули?

Я чуть было не возразила, что в меня-то как раз никто не стрелял, но благоразумно решила оставить эту фразу при себе.

— Я всего лишь хочу написать статью, — сказала я просто.

— А чего хочет Малкахи?

— Опередить меня.

— Что еще?

— Больше ничего.

— Тогда почему я только сейчас узнаю, что он снова появился на горизонте?

— Потому что я не считала это заслуживающим внимания. — Что, собственно, было чистейшей правдой. Или почти правдой. Вероятно, были и какие-то другие преграды (из области Фрейда, например), но для нас с Кайлом это не имело значения. — Я стараюсь от него отделаться.

Господи, почему он не видит очевидного!

— Я успел это заметить, — кивнул он, не глядя на меня. В его голосе было что-то такое, чего Я прежде не слышала.

— Ты ревнуешь? — спросила я, не сомневаясь, что он на это способен, и все-таки удивляясь.

— Нет, я в отчаянии. — Теперь он смотрел на меня, и его глаза горели страстью, которую я была бы счастлива видеть при более благоприятных обстоятельствах и наедине. — Когда начинаешь работать в полиции, довольно быстро понимаешь, как трудно защитить человека, который всячески этому противится.

— Но все совсем не так, — запротестовала я. — Я всего лишь хочу закончить статью. Ты же знаешь, что от этого многое зависит.

— Не слишком ли многое?

Пока я собиралась с духом и искала, что сказать в свое оправдание, в наш приватный диалог снова бесстыдно вмешался Донован:

— Прости, Эдвардс, что вмешиваюсь, но мне необходимо поговорить с этой леди, раз уж она такой великий мастер вести расследования и вообще молодчина. — Да, у некоторых нет ни ума, ни фантазии, и что бы они ни говорили, звучит это плоско, особенно когда они пытаются казаться остроумными. Все равно как вести машину без масла: получается только жуткий скрежет.

Я была готова встать на свою защиту, чтобы избавить от этой необходимости Кайла, но он заговорил первым:

— Она в полном твоем распоряжении. — И зашагал прочь, бросив через плечо: — Я должен вернуться на работу. — Я так и не поняла, кому была адресована последняя реплика, мне или Доновану.

Мне хотелось ринуться за ним, закричать, а то и заплакать, но передо мной с открытым блокнотом стоял Донован, а Кайл решительно удалялся, так и не оглянувшись. Я на секунду прикусила губу, чтобы сориентироваться в новых обстоятельствах, затем лучезарно улыбнулась Доновану профессиональной улыбкой журналиста:

— Что бы вы хотели от меня узнать?

— Кого искал Малкахи в квартире Уиллиса: его или вас?

— Нас с Питером Малкахи ровным счетом ничего не связывает, — сказала я с той решительностью, которую не услышал в моем ответе Кайл. — Я понятия не имела, что он собирается сделать. К тому же не стоит искать здесь заговор — это всего-навсего столкновение людей, чьи пути некстати пересеклись.

— Почему же вы тоже там оказались?

— Я работаю над статьей.

— А Венди говорит, вы ее преследовали.

— Я почувствовала, что она что-то скрывает. Скажем, что ее что-то связывает с Ронни. Как оно в конце концов и оказалось.

— И почему же она держала это в тайне?

— Вероятно, чтобы коллеги не считали ее стервой, которая воспользовалась представившимся случаем.

Брови Донована на секунду взлетели, но он воздержался от комментариев.

— Считаете, она имеет отношение к убийству?

— Пока не могу сказать. А что думаете вы?

— Что вы заблуждаетесь. Все ведет к Гвен Линкольн, и мы сумеем это доказать, как только обнаружим пистолет.

— Неудивительно, что вам нравится Венди. Они с Ронни не только горячо поддержат выдвинутую вами кандидатуру, но еще и кампанию соответствующую проведут, если вы их об этом попросите.

— А вы, значит, с этим не согласны?

Но вся беда заключалась в том, что я больше ни в чем не была уверена. Воспоминания о скрючившейся на полу и вопящей от страха Венди сильно поколебали мои подозрения. Тем не менее нельзя исключать причастность к убийству кого-то из Гарема. Запах духов, прижизненные повреждения, которые причинили Гарту, заставляя его выпить шампанское, чтобы достать из бокала брелок, эти два выстрела… Гарта медленно убивали из мести. Гвен была главной подозреваемой, потому что могла убить под воздействием злобы и гнева.

— У вас другое мнение? — настаивал Донован, неверно расценивший мое молчание.

— Я сейчас ни в чем не уверена, — наконец призналась я честно. Может быть, видя мое замешательство, Донован ослабит натиск?

— Вовсе необязательно, чтобы в этом вопросе мы придерживались разных убеждений. — На этот раз он лишь слегка нахмурился.

— Разве речь идет об убеждениях? Мне кажется, здесь можно говорить лишь о точках зрения, — сказала я вежливо.

— Нет, именно об убеждениях, и я предпочитаю, чтобы люди со мной соглашались, — заявил он без тени намека на вежливость. — Если вы с Малкахи не будете играть по моим правилам, я не хочу, чтобы вы вообще принимали в этом участие.

— Так, может, мне лучше забрать свой мячик и отправиться домой? — сказала я, пытаясь перевести все в шутку.

— Не выходите за рамки.

— Вы просите меня никуда не уезжать?

— Не прошу, а требую. Спокойной ночи, — сказал он и направился к выходу. Однако эффектно уйти у него не получилось, потому что у двери он повернулся к Трисии, Кэссиди и Аарону и лихо отсалютовал им, приложив ко лбу блокнот.