Одержимость - Питер Джеймс

Алекс протянула руку, чтобы нажать кнопку, но в этот момент дверь открылась. Она подняла глаза и с удивлением встретилась взглядом с Отто.

Она отступила в смятении. Моргая, вгляделась в него. Те же черные волосы, порезы, рубцы, неровности, крючковатый нос, насмешливые глаза…

– Здравствуйте, миссис Хайтауэр. Хотите войти?

«Я схожу с ума, – подумала она. – Я схожу с ума. Видимо, я по ошибке приехала в Кембридж, подошла к комнате Отто…» Алекс оглянулась через плечо. Подъездная дорожка оставалась на том же месте, шофер в машине переворачивал страницы газеты. Неужели я в центре Кембриджа? Есть ли в центре Кембриджа поля?

Она последовала за Отто в громадный темный холл, с удивлением оглядела резную дубовую лестницу с жуткими горгульями на стойках перил. Нет, это не его комната, его комната точно не такая. Внизу у лестницы на страже стояли рыцарские доспехи, и она отвернулась от узких щелочек на забрале шлема. Вздрогнула: почему-то рыцарские доспехи всегда пугали ее.

– На службу вы опоздали, – сказал Отто.

Из комнаты поблизости доносился гул голосов. Несло запахом шерри, сигарного дыма. Что там – ресторанный зал? Она попала в кембриджский ресторанный зал?

– На службу? – тупо переспросила она. – Вы были в церкви?

В темно-сером костюме и черном вязаном галстуке Отто выглядел до странности элегантно. «Что за глаза у него! Господи боже, прекрати ты улыбаться, прекрати так смотреть!»

Перед ней появилась женщина – маленькая, в черно-белом одеянии, в руках она что-то держала.

– Сухое или полусладкое, мадам?

– Сухое, пожалуйста. Спасибо.

Алекс взяла бокал, ощутила его вес, потом он неожиданно исчез из ее руки. Откуда-то издалека донесся звон стекла.

– Не беспокойтесь, мадам, я принесу полотенце, пожалуйста, возьмите другой.

Она взяла бокал, сжала его двумя руками, прижала к телу, словно младенца.

Отто улыбнулся своей всеведущей улыбкой:

– Конечно, я знал, что вы приедете сюда.

Загадки. Загадки были повсюду; весь мир превратился в загадку. Алекс пригубила шерри, сухое, острое, оно согрело ей желудок. Она отпила еще и обнаружила, что бокал пуст.

– Не понимаю.

«Прекрати улыбаться, бога ради, прекрати улыбаться. Думай, будь разумной, успокойся».

– Я… я полагала, это дом доктора Саффье.

– Так и было.

Этот ответ ударил в нее, как брошенный изо всей силы мяч.

– Я… – Она посмотрела в свой пустой бокал и нервно улыбнулась. – Я немного удивлена… не ожидала встретить вас здесь.

Два глаза смотрели на нее со всепонимающим выражением, улыбались, насмешничали.

Ей никак не удавалось подыскать подходящие слова, сложить их во что-нибудь связное.

– Вы не знаете, где… где… – Она посмотрела на его черный галстук. Черный галстук, темный костюм. Черный галстук. – Куда переехал доктор Саффье?

Глаза улыбнулись, они смеялись над ней. К глазам безмолвно присоединился и его рот.

– Да, конечно, безусловно.

– Я… мм… и не подозревала, что вы его знаете.

– Я много чего знаю, миссис Хайтауэр.

– Еще шерри, мадам?

Она взяла еще бокал с подноса, крепко ухватила его, поставила на поднос пустой.

– Хотите познакомиться с кем-нибудь из них?

– Из них – из кого?

– Из родственников доктора Саффье. И друзей.

– Мм… – Она недоуменно пожала плечами. – Думаю, да, пожалуй.

А Отто уже развернулся и шел по коридору к комнате, наполненной людьми.

Вслед за ним Алекс вошла в громадный, отделанный деревянными панелями зал с большими, писанными маслом картинами на стенах. Портреты предков, сцены охоты, обнаженные херувимы – и все это больше натуральной величины. Алекс замешкалась у дверей, видя в дымном тумане мужчин в строгих официальных костюмах, женщин в темных платьях, в шляпках с вуалями, официантку, держащую поднос с бокалами и скользящую между собравшимися, как абориген в зарослях джунглей.

– Это брат доктора Саффье, – сказал Отто, подводя ее к группе из трех человек.

Хрупкий пожилой мужчина с седыми волосами и худым лицом, напоминающим обтянутый кожей череп, протянул ей руку со старческими пятнами. Его пожатие оказалось гораздо крепче, чем она ожидала.

– Здравствуйте, – произнес он чрезвычайно любезным тоном, с едва заметным центральноевропейским акцентом.

– Алекс Хайтауэр, – представилась она, думая, насколько же этот старик не похож на брата и насколько сходны их голоса.

Он задумчиво кивнул с печальным выражением:

– Вы были другом моего брата?

Была? Что это значит – была? Алекс заметила на нем черный галстук. И на мужчине рядом с ним тоже.

– Мм… нет, я была его пациенткой… довольно давно… он очень мне помог.

– Он многим помог. – Мужчина покачал головой. – И вот что они сделали с ним.

Алекс взглянула на пожилую пару рядом, с кем старик разговаривал перед появлением ее и Отто. Оба улыбнулись и кивнули ей.

– Моя сестра, – сказал брат Саффье, – и мой зять – мистер и миссис Темплман.

– Здравствуйте, – произнесла Алекс.

Оба еще раз улыбнулись, не говоря больше ни слова. Она сообразила, что попала на поминки. После похорон. Чьих? Ее начала охватывать паника. Пожалуйста, пусть это будет не Саффье.

– Все было подстроено, – возмущенно сказала женщина с гортанным акцентом, гораздо более сильным, чем у брата. – Власти хотели его прикончить – и вот как они это сделали.

– Абсолютно верно, – подтвердил тот и снова посмотрел на Алекс. – Он так после этого и не пришел в себя – вот в чем причина. Я видел его на прошлой неделе… за день до смерти. Он был уничтожен, просто уничтожен. Блестящий человек, блестящий. Он помог многим, очень многим. Столько писем пришло, столько писем.

Все трое теперь молчали, стояли, печально кивая, словно марионетки. Алекс внезапно почувствовала себя в ловушке, загнанной в угол. Захотелось убраться отсюда, выйти из дома, глотнуть воздуха.

– Он, конечно, продолжал работать, – сказал брат Саффье. – Ему больше не позволялось называться доктором… но его клинику они закрыть не смогли. Вы знаете, что он сделал? Он приобрел докторскую степень почтовым заказом из Америки. Почтовым заказом! И снова мог называться доктором, они не могли ему помешать!

Он хохотнул, посмотрел на сестру, на зятя, который стоял, улыбаясь, и снова начал кивать.

«Почтовым заказом, – подумала Алекс. – Бюро в штате Новая Англия». Наступило гнетущее молчание. Алекс смущенно поглядывала на них, чувствуя свою неуместность.