Одержимость - Питер Джеймс

– Я вам уже говорил: я много чего знаю.

– Но тут вы ошибаетесь.

Он улыбнулся:

– Хотите, дам его адрес?

Она неуверенно посмотрела на него. В его голосе слышалось нечто такое, что заставило ее спросить:

– И какой же это адрес?

– Запомнить легко. Дуврское отделение, Кент-хаус, Бродмур.

– Он работает там врачом?

– Нет-нет, миссис Хайтауэр. – Отто улыбнулся. – Он там содержится.

Смысл слов медленно доходил до нее. Содержится. Хотелось бежать отсюда, оказаться в другом месте, где угодно, только одной. Бежать от этих глаз, от улыбки, от сквозящего в ней удовольствия. Содержится. Общественные уборные. Что было на уме у Саффье? Сколько вреда он принес ей, другим? Господи боже, в какие он игры играл, черт бы его побрал? Оплодотворил ее спермой сумасшедшего преступника.

– Что… почему… за что он там, Отто?

Отто пожал плечами:

– Убийство. Не помню, сколько на нем висит.

– Кого… как?.. – Ей захотелось сесть, отчаянно захотелось сесть. Она оперлась о стол, перенесла на него часть своего веса, попыталась мыслить ясно. – Кого он убивал?

Отто пожал плечами и улыбнулся:

– Женщин.

– И Фабиан знал? – Она уставилась в пол.

– Да.

– Вы ему сказали?

– Человек имеет право знать, кто его родители.

Гнев закипел в ней, но она прикусила губу, сдержалась.

– Я показал ему эту папку.

Алекс смерила Отто ненавидящим взглядом:

– По-вашему, это был умный поступок?

– Ваш сын желал добра своему отцу, миссис Хайтауэр. Сильнее, чем вы можете себе представить.

Что он хотел этим сказать? Нож. Он словно вонзил в нее нож и теперь проворачивал его внутри.

– Он был очень добрым мальчиком, – беспомощно сказала Алекс.

Отто посмотрел на дверь и еще раз улыбнулся:

– Вернемся к остальным гостям?

Дорога поднималась по склону холма, по грязноватой Хай-стрит, через деревню, мимо аляповатой смеси викторианских домов красного кирпича и современных новостроек. «Кучу денег стоят, – подумала Алекс. – Что чувствуют эти люди, живя здесь, в такой близости от психопатов?»

Знак ничем не отличался от других дорожных знаков, маленький, ненавязчивый: «Бродмур. 1/2 мили».

Она свернула на более крутой склон, и ее сердце забилось чаще. Она чувствовала, что обстановка здесь какая-то не такая – слишком тихо, слишком по-обывательски. Может, не туда свернула? Какой-то старик пропалывал газон перед своим домом. Алекс остановила машину. Помедлила несколько секунд в смущении, почему-то стыдясь задать вопрос, выдать незнакомому человеку цель своего пути.

– Эта дорога в Бродмур?

– Езжайте прямо, там увидите знак.

Она почувствовала, что краснеет под его взглядом. Что он решил – зачем ей туда надо? Может быть, ехать туда было не вполне правильно? Иметь какое-либо отношение к этому месту было неловко.

Знак появился из-за высокой живой изгороди. «Бродмурская больница. Частная территория». Серое с черным и красные буквы. Она свернула на дорогу с аккуратно подстриженными газонами. «Частная дорога находится под наблюдением».

На вершине холма она сделала поворот и охнула. Господи боже. Массивная стена красного кирпича с контрфорсами, а за ней из такого же кирпича громадное викторианское здание с зарешеченными окнами и крутой шиферной крышей. Алекс ехала и ехала, а стене не было конца. Громадная вышка с перилами, флюгер и массивная радиоантенна на вершине. Стена. Ее передернуло. Где-то здесь находился Босли. Отец ее ребенка.

Перед ней появился лабиринт дорог, указателей, треугольников аккуратно скошенной травы. «Клуб для персонала», «Подъезд к главным воротам для вывоза», «Только доставки и срочные случаи», «Крикетное поле». Знаки. Повсюду. На всем бирки. На Джоне Босли тоже есть бирка? «Верхняя бродмурская дорога», «Жилые дома», «Холм капеллана», «Водитель, сбавь скорость», «Скорость на съездах контролируется». Алекс в недоумении крутила головой в поисках той дороги, которую ей назвали. Наконец увидела прямо перед собой указатель «Кентиджерн-роуд».

Она поехала по ней. Дорога уходила в сторону от стены, мимо пологого склона с двумя елями и маленькой статуей крылатого ангела. «Спасение», – подумала Алекс, недоуменно глядя на статую. Потом она увидела дом с табличкой «Редвудс». Довольно большой современный дом красного кирпича чуть поодаль от дороги за треугольным газоном с парковкой перед ним.

Дверь открылась, прежде чем она вышла из машины, и перед ней появился капеллан – крепкого сложения мужчина средних лет с седеющими волосами и добродушным лицом. Он был в традиционной черной одежде с белым воротником, похожим на собачий ошейник. Она отметила, что на ногах у него сандалии. Его очки на солнечном свету темнели, а потому глаз она не увидела.

– Миссис Хайтауэр?

Она кивнула, и он пожал ей руку. Рукопожатие у него было теплое, твердое, располагающее.

– Легко нас нашли?

– Да, спасибо.

Он посмотрел на часы.

– Боюсь, у нас мало времени… К сожалению, у одного из наших пациентов в семье случилось несчастье, и я должен…

– Конечно. Я вам признательна, что вы согласились принять меня сразу же.

Хозяин провел ее в большую приемную с розовым ковром и показал на диван. Сам сел в кресло и положил ноги на розовый пуфик. Алекс оглядела комнату. Все здесь было в мягких розовых и коричневых тонах, ненавязчивых, как и мебель, и не очень удачно сочетающихся. Комната показалась Алекс странно голой, здесь не хватало каких-то мелочей, утвари, словно помещение недавно ограбили. На каминной полке стояло единственное украшение – статуэтка коулпортского фарфора, изображающая молодую влюбленную пару. На стене – фотография подростка в рамочке и телевизор. А больше почти ничего, что отвлекало бы внимание от человека в кресле против нее.

– Спасибо, что согласились принять меня, – повторила Алекс, сцепив руки.

– Да не за что. – Он дружелюбно улыбнулся, помолчал, потом спросил: – Вас интересует Джон Босли?

Она кивнула.

– Хорошо его знаю.

– Он и вправду жив, да? – спросила она.

По его лицу пробежала какая-то странная тень.

– Вчера был жив. И очень даже.

– Я просто не была уверена.

– Нет-нет, он вполне себе жив. – Капеллан встал. – Извините, забыл… одну минуточку.

Он вышел, и она снова оглядела комнату: телевизор, видео, потом опять фарфоровые фигурки на каминной полке. Два изящных молодых существа из другого века, влюбленные, беззаботные. Беззаботные. Есть ли такое место на земле, где живет беззаботность?