Йохан Кройфф. Моя жизнь - Йохан Кройфф

Марко ван Бастен был блистательным футболистом, чрезвычайно талантливым и очень умным – во всех смыслах. Я не всегда был ему нужен, ему не всегда хотелось учиться у меня. Его поведение отличалось от того, как вёл себя Пеп Гвардиола, например. Когда он был игроком, «Барселона» хотела избавиться от него, потому что в клубе его считали долговязой каланчой, не умеющей обороняться, напрочь лишённой физической мощи и не способной выигрывать воздух. И его обвиняли во всех грехах, ставя ему в укор игровые недостатки, тогда как я полагал, что все эти аспекты игры он в состоянии освоить. Все эти люди не видели главных качеств Гвардиолы, которые необходимы для выступления на высочайшем уровне: скорость принятия решений, техника, видение игры. Это феномен очень редко встречается в людях, но в его случае он присутствовал, несомненно. Вот почему теперь я с огромным интересом слежу за развитием карьеры Серхио Бускетса. В «Барселоне» постоянно говорят о всех прочих игроках, ведь они так хороши. Но мне было бы интересно посмотреть на всех этих игроков, когда Бускетса в команде уже не будет. Думаю, что все будут шокированы, увидев то, как сильно переменилась команда с его уходом. Думаю, что Бускетс станет хорошим тренером. Как и Гвардиоле, ему приходилось работать чуть усерднее, чем всем остальным, чтобы оказаться там, где он есть сейчас. Успех не дался легко ни одному из них.

Помимо своих футбольных качеств, Гвардиола обладает очень сильным характером и гибким умом. С ним можно обсудить всё на свете. Он много читает, перед приходом в «Баварию» он смог очень быстро выучить немецкий. Таким людям никогда не бывает трудно задавать вопросы, и хотя Гвардиола не из тех, кто слепо полагается на мои советы, ему всегда любопытно узнать моё мнение.

До сих пор помню тот день, когда его назначили тренером «Барселоны Б». Он хотел узнать, что я думаю об этом назначении, и я сказал ему, что, на мой взгляд, он должен следовать одному правилу. Он должен уметь говорить президенту: «Убрался из раздевалки. Решения тут принимаю я». Только тогда он будет подходящим кандидатом для работы в первой команде. Если он не сможет поступать так, то выше второй команды ему не прыгнуть. Я имел в виду, что он должен быть боссом, тем, кто решает, что случится дальше, со всеми вытекающими последствиями. Но никогда он не должен доходить до увольнения по чьей-то инициативе. Нужно работать так, чтобы в ретроспективе можно было сказать: «Да, я был идиотом, но я нёс ответственность за свои поступки». Или: «Я делал то-то и делал это хорошо, в следующий раз я сделаю то же самое. И плевать, что они скажут или сделают». Образ мышления Пепа вполне вязался с этим, он воспользовался этими советами и сочетал их со своим собственным видением.

Несмотря на то что и ван Бастен был очень умён, мои отношения с ним всегда развивались в другом ключе. Я много размышлял об этом, и в конечном счёте обнаружил главное различие между Пепом и Марко. Как я уже сказал, не будь меня в «Барселоне», Пепа, скорее всего, продали бы в другой клуб. С ван Бастеном история была совсем иной. Он стал бы игроком мирового класса и без меня. Я не был ему нужен для достижения этой цели. Но Марко, наверное, видел во мне человека, выпустившего его на поле в игре с «Гронингеном» в начале его карьеры в «Аяксе», когда состояние его лодыжки вызывало некоторые сомнения. В той игре он настолько усугубил свою травму, что годы спустя был вынужден завершить карьеру раньше времени. Я пытался ставить себя на его место и понял, почему он не проявлял уважения ни к каким моим советам, что я давал ему впоследствии. Это была своего рода месть за то, что он позволил мне убедить его сыграть в матче, который испортил всю его дальнейшую карьеру. Если так рассуждать, то все его реакции станут совершенно понятными. Вот почему все проблемы с Михелсом, Кейзером, Решаком и ван Бастеном я считаю порождением нашей природы – такие мы люди, таковы наши характеры. Я не держу зла ни на кого из них. С Михелсом я примирился незадолго до его смерти в 2005 году и по-прежнему поддерживаю связь с Пепом.

Я до сих пор много думаю обо всём этом, и после того, как в октябре 2015 года мне поставили диагноз рак лёгких, я получил невероятное количество позитивной энергии от многих бывших партнёров и игроков, которых тренировал. Даже от тех, кто едва ли может сказать, что я относился к ним деликатно. Это свидетельствует об их уважении ко мне, поскольку, несмотря на все наши разногласия, они все пришли к выводу, что примирение – единственный путь вперёд. Это стало хорошей новостью для меня после всех этих лет, потому что мне было очень интересно, как они отреагируют; увидят ли когда-нибудь всё так, как видел я. Я умел правильно всё преподнести, но порой у меня просто не получалось.

Работая в футболе топ-уровня, мы все оказывались под давлением, и каждый время от времени доходил до точки слома. Это касалось раздевалки в первую очередь, но, стоило нам выйти за дверь, все споры заканчивались, для меня так точно. Приятно осознавать, что игроки, знакомые мне с тех лет, повзрослев, стали лучше меня понимать, и на место неприятия пришло уважение. Иногда и нечто большее: я открыл для себя, что некоторые вещи, которые я едва замечал, они находили исключительными по важности. Касалось ли это Рональда Кумана или кого-то из молодых, мне всегда было приятно делать такие открытия.

Конечно же, в значительной степени это касается и ремарки Гвардиолы о том, что я принёс в «Барселону»: «Йохан построил собор, наша задача – поддерживать его великолепие». Это не просто блестяще подобранные слова, это слова очень трогательные. Ведь я просто делал то, что считал наилучшим для всех, как в «Барселоне», так и в «Аяксе». К счастью, в «Барселоне» это сработало, но во многом благодаря таким людям, как Франк Райкард, Хенк тен Кате, Пеп Гвардиола и Чики Бегиристайн, этот собор, как здорово окрестил его Пеп, стоит и по сей день. Я искренне благодарен им за это. Ведь такой футбол люблю не я один, его любят болельщики. Это такой футбол, каким он и должен быть.

Я позитивно настроен по поводу будущего футбола, хотя думаю, что сейчас его ждёт период большого хаоса. Сейчас деньги правят бал, и особенно очевидно это в Англии. Коммерция – часть футбола, она тоже полезна, но у всего должны быть пределы. В этом плане проблемы порождают не футболисты и не коммерция как таковая, а по большей части директора, которые всё никак не оставят в покое спортивную составляющую жизни клуба. Возьмём для примера развитие молодых талантов в Англии, которое оказывает влияние на национальную сборную. Существует серьёзный риск для её благополучия в связи со слишком большим количеством иностранцев в Премьер-лиге. Одним из решений может быть ограничение числа иностранных игроков до максимум пяти в заявке на матч. Чтобы всё прояснить, сразу скажу: ничего не имею против иностранных футболистов. В этом плане я сам был пионером, когда приходил в «Барселону». Я добавил команде то, чего ей не хватало, как это прежде сделали Велибор Васович и Хорст Бланкенбург в «Аяксе», когда я там играл.

Однажды я посоветовал голландской футбольной ассоциации заключить джентльменское соглашение с профессиональными клубами, чтобы каждый из них пообещал включать в стартовый состав по меньшей мере шестерых футболистов с голландским паспортом. Это вынудило бы клубы больше внимания уделять воспитанию молодёжи. Конечно, социальная политика – замечательная вещь, но и за собой следить нужно. Я не хочу придать ей негативный или позитивный окрас, просто стремлюсь к полной объективности, действуя исключительно в интересах футбола, где зачастую многие вещи сильно отличаются от других жизненных сфер и оказывают другой эффект. На секунду забудьте об общеевропейских тенденциях и решите, единым голландским фронтом, собрать все клубы страны воедино и договориться с ними о том, что они должны выставлять на поле по меньшей мере шестерых игроков с голландскими паспортами, то есть максимум пятерых иностранцев. Мне нет дела до того, что творится в Испании и Англии; так мы должны рассуждать, мы должны в первую очередь думать о себе, как это делают американцы. Там никто не имеет непропорционально большого влияния на политику в Major League Baseball, NBA или NFL. Они организованы таким образом, что все решения принимаются в интересах спорта. В этом плане Европа сильно отстала от жизни. Помимо этого, у клубов больше нет местных владельцев, деньги приходят к ним из-за границы, а значит, решения, влияющие на игру в Англии, всё чаще принимаются в офисах компаний в Америке, Азии и на Ближнем Востоке. Это создаёт дисбаланс, тогда как каждая страна должна думать, опираясь прежде всего на ситуацию внутри себя. Иначе всё будет только ухудшаться. Когда-то клубы из Голландии, Бельгии и Шотландии были в числе тех, кто задавал тон в европейских соревнованиях высшего уровня, но сегодня их никто не берёт в расчёт. Неужели их интерес к игре настолько упал? Или дело в том, что их отодвинули на задний план потому, что у них не хватает денег? Открытый вопрос. Гораздо важнее задаваться вопросом: «Что можно с этим сделать, чтобы изменить такой расклад?»