Ольф. Книга третья - Петр Ингвин

халате до пят, в руках было два бокала на высоких ножках.

Я резко прикрылся руками. Люба-номер-два поморщилась:

– Алик, не смеши, неужели думаешь, что меня там что-то смутит? Кстати, «Алик» – сокращение? А как полностью? Не хочешь – не говори.

– Алексей.

– Очень приятно.

Люба-номер-два взошла на выложенный плиткой подиум, окружавший джакузи, и наклонилась ко мне, передавая бокал. Глаза у меня не знали, куда деваться. Половинки халата отвисли и разъехались, внутри било по инстинктам белое богатство. Оно тоже висело, будто огромные капли на потолке, и мягко раскачивалось. Огромные молочные пакеты мужского счастья. Того и гляди оторвутся. Но не оторвутся. Но вид такой, словно оторвутся. Из-за этого невозможно оторвать взгляд.

– У меня есть девушка, – тупо повторил я как мантру.

Люба-номер-два знала об этом, и получилось, что сказанное нужно мне самому как напоминание.

– Перестань. – Люба-номер-два вручила мне один бокал, второй поставила на бортик и развязала поясок халата. Тот мягко соскользнул на пол. – Я на твои принципы не покушаюсь, просто хочу приятно провести время в приятной компании. Не каждый день встретишь интересного и гарантированно безопасного человека. Мне с тобой так же безопасно, как тебе со мной, и пусть так остается. А стеснение можешь отбросить, от жизни нужно получать удовольствие. Вспомни слова Моэма: «Хорошо одетый человек – тот, на чью одежду не обращают внимания».

Колыхавшиеся перед глазами прелести погрузились в воду, их владелица вытянулась рядом со мной «валетиком». Уровень воды поднялся почти до края.

– За приятный вечер в приятной компании. Чин-чин!

Люба-номер-два ударила своим бокалом о застывший на месте мой. Звук получился глухим.

Я попробовал «итальянское лакомство». Во рту с кисловато-сладким вкусом божественно таяла желтая ледяная кашица. Вспомнилось первое правило эскимосов: «Никогда не ешьте желтый снег!»

– Сорбетто – замороженный лимонный сок, – объяснила Люба-номер-два. – Нравится?

– Очень.

Сорбетто в горячей ванне мне нравился, не нравилась ситуация. Слова Люба-номер-два говорила правильные, а поступала странно. Десять минут назад мы собирались разойтись по разным спальням, а сейчас лежим голыми в одной ванной, и расстояние между нами – меньше ладони. Вода хоть и бурлит, но прозрачна, мы разнополы, и это сказывалось на моем организме. Неужели я в чем-то просчитался?

– Как здесь моются днем? – спросил я, опять же, чтобы не молчать.

Любу-номер-два ситуация не смущала, она ей наслаждалась.

– Стекла тонированы, снаружи ничего не видно. – Взгляд соседки по водоплаванию опустился в воду на середину моего тела. – Алик, это никуда не годится. Встань.

– Зачем?

– Поднимись, говорю.

Наверное, с такой интонацией она командует ребенком, когда тот не слушается. Не понимая зачем, я машинально поднялся в ванне на ноги, отставив пустой бокал и прикрывшись обеими руками.

– Сдвинь руки немного вниз. Посмотри, я говорю про это. – Тонкий указательный палец ткнул меня в заросли волос вокруг того, что я упорно скрывал под ладонями. – Уверяю тебя как женщина: такой кошмар твоей девушке не нравится, что она ни говорила бы по этому поводу. Конечно, если у нее есть вкус. Прости, в этой ситуации, наверное, лучше сказать, что если твоя девушка обладает чувством прекрасного. Не верю, что она видела это безобразие и ничего не сказала. Одно из двух: она у тебя чрезвычайно тактичная или свои джунгли ты еще не демонстрировал. – Проницательный взгляд поискал что-то в моих глазах и озарился догадкой. – Она еще не видела?

– Нет, – вымучил я ответ.

– Тогда дело поправимо. Поверь, ты попал в нужные руки, я не просто специалист, а профессионал. Мой салон красоты специализируется на интимных прическах. Посмотри.

Люба-номер-два тоже поднялась из воды, попутно отключив в джакузи бурление – оно мешало разговору. Следующие движения напомнили танец живота при поднятых кверху руках: колыханиями и кружением бедер мне демонстрировали, как должен выглядеть пах у жаждущего быть востребованным индивида со вкусом.

Тотчас вспомнилась Маша с ее почти кукольной гладкостью. У Любы-номер-два выше интимного раздвоения поднималась полоска – столь тщательно ухоженная и, можно сказать, выпестованная, что назвать ее будничным словом «волосы» язык не поворачивался. Она выглядела как произведение искусства. Возможно, им и была – в определенном смысле.

Ситуация выходила из-под контроля. Мои ладони не справлялись, их пришлось выдвинуть вперед. Аргумент против неприемлемого предложения нашелся сразу:

– Я мужчина.

– А я не предлагаю тебе сделать так же, я показываю, что в человеке все должно быть прекрасно, и тело, и душа, и паховая область. Стой прямо.

С полочки за бортиком Люба-номер-два достала флакон, и пенная струя ударила меня над скрещенными ладонями.

– Да убери же руки, чудила. Мешают. Успокойся, сделаю красиво и брутально, хоть на выставку отправляй.

Следующие несколько минут с помощью бритвы меня освобождали от излишнего волосяного покрова. Попутно осуществлялся ликбез:

– Бриться нужно регулярно, ты же не гамадрил с острова, где всего одна самка, и у той волосы на груди растут. Брить надо по ходу роста волос, делать это желательно перед сном, чтобы за ночь кожа успокоилась. Сначала разогреть влажным полотенцем или в горячей ванной. Не водить бритвой по одному месту, кожа этого не любит. В конце ополоснуть прохладной водой и нанести увлажняющий крем. Ну вот, погляди, какая красота.

Я судорожно сглотнул. Сверху мне хватало вида, как женские пальцы придерживают мой офигевший от происходящего инструмент, и если бы не ласковая аккуратность специалистки по чужим пахам, мог случиться конфуз. Переживать такого напряжения еще не приходилось, и просто счастье, что все закончилось благополучно. На естественную реакцию моего организма Люба-номер-два, как профессионал в собственном деле и просто как взрослая женщина, внимания не обращала.

– После процедуры нежелательно носить кружевное и обтягивающее. Тебя касается только второе, ты же у нас мачо, как я понимаю. Все ясно?

Я кивнул. Слов не было. Были желания, которым не было места. Ох, если бы у меня не было Любы…

– Опустись, сядь на пятки. – Когда я сделал это, Люба-номер-два вручила мне флакон с пеной и бритву. – Закрепим пройденное. Во-первых, не забудешь, как это делается, а то, кажется, ты немного в шоке. Во-вторых, частично расплатишься.

Она перешагнула бортик и, не обращая внимания на оставляемые лужи, прошла к двери, где у стенки стоял предмет непонятного назначения, похожий на доску или узкий складной столик. Люба-номер-два направилась именно к нему. Мой взгляд застрял на ее открывшейся средней части, до того обращенной назад или покоившейся на дне ванной, а мозги между тем застопорились на слове «расплатишься». Смысл не доходил. Если имеется в виду помощь ближнему, то почему «частично»?

Люба-номер-два на миг обернулась, я быстро отвел взгляд.

Принесенная к ванне, «доска» оказалась пластиковым сиденьем, оно устанавливалось