Ольф. Книга третья - Петр Ингвин

коктейль с самым отвратительным названием. Выглядел напиток еще хуже, чем назывался. Все же я взобрался на высокий стул у барной стойки и, потягивая из соломинки вырвиглазную гадость, наблюдал за «отдыхающими».

Первое я уяснил сразу: Маши здесь нет. И быть не могло. В заведение, где она, по ее словам, работает, человек со стороны так просто не попадет. Здесь официантов не было, только бармены, все выглядели прилично, а неприлично вели себя только клиенты. Одеваться и танцевать так, как это делалось здесь, мы с Любой отказались бы даже под страхом смерти. У человека должны быть вкус и достоинство. Увидеть, как много оболочек не имеют внутреннего содержания, оказалось неприятно, я был о человечестве лучшего мнения. Итого: Маши здесь нет, заведение паршивое, тоску и одиночество развеять не удастся, зато понятие «скука» вдруг накатило всей тягостной сущностью. Вывод: бежать отсюда немедленно.

Пришлось задержаться, взгляд зацепился на танцполе за фигуру, напоминавшую кого-то знакомого. Три женщины возрастом между тридцатью и сорока стояли кружком, они танцевали и смеялись, но веселье было натужным: лица безостановочно искали кого-то в толпе. Кого-то или что-то. Скорее всего, они искали приключений. Одна из женщин была высокой и шумной, в танце она широко раскидывала руки, не боясь задеть окружающих, и неприлично двигала бедрами. Казалось, что задеть кого-то телом, словом или поведением было целью, поскольку возможные кавалеры внимания на нее категорически не обращали. Вторая – сухонькая, по виду – самая старшая в тройке, с неестественно округлыми цилиндрическими кудряшками, вызывавшими перед глазами вид бигудей, и в крупных «бухгалтерских» очках. Она застенчиво сжималась от чужих взглядов, но не теряла надежды встретить судьбу, постоянную или как получится. По-моему, она ошиблась адресом, придя в молодежный клуб. Впрочем, не мне судить, кому и куда ходить, я тоже оказался здесь не потому, что хотел именно сюда.

А третья… Именно на нее я смотрел. Невысокая, начинавшая полнеть, с крупными бедрами, сочной грудью, покатыми плечами и хвостом каштановых волос. Одета в голубые джинсы и узорчатый свитер. Еще бросились в глаза пухлые губы и слегка косивший взгляд. Я ее не знал, это точно. Возможно, видел где-то мельком. Мама кого-то из моих учеников? Но почему сердце щемит, словно встретился потерянный родственник?

Не сразу, но узнавание свершилось. Я глядел на танцующую женщину, не в силах отвести глаз. Это был словно призрак из будущего. Наваждение.

Так Люба будет выглядеть лет через десять-двадцать. Та же фигура, чуточку раздобревшая от времени. Те же волосы, пусть и уложенные иначе. Впрочем, Люба иногда тоже носит «хвост». Тот же взгляд – казавшийся отстраненным, но цепкий, который все замечает, все запоминает и делает выводы.

На миг наши взгляды пересеклись. Возникло полное ощущение, что смотрю на Любу. Я резко отвернулся. Все, допью – и ухожу. Не знаю куда, но уйду. В ночь. В одиночество. В родную квартиру с веселой соседкой. Маша на работе, но я вызову мастера, сломаю замок, а утром поделюсь с Машей новыми ключами. Лучше так, чем…

– Мне то же самое, – раздалось над ухом.

Рядом со мной стояла женщина, похожая на Любу, ее взгляд указывал бармену на мой стакан – дама хотела того же. Бармен занялся приготовлением, женщина присела рядом и обернулась ко мне. Кажется, мое разглядывание приняли за интерес.

– Почему молодой человек скучает в одиночестве? Пойдем к нам, у нас весело и не хватает кавалеров.

– Простите, я не танцую.

– Тебе так кажется, а на самом деле танец живет в глубине души. Все, что тебе нужно – выпустить его волю.

Бармен подал собеседнице готовый коктейль. Я посмотрел на ее правую руку. Кольца не было. Это ничего не значило. Если человек со складом характера Маши и Даши отправляется активно отдыхать, «предрассудки» он оставляет дома.

– Замужем? – прямо спросил я.

– Это имеет значение?

Значит, замужем.

– Мужа зовут Юра?

Вот была бы ирония судьбы.

– Чем тебе досадили Юры? Ты сам, часом, не Юра?

– Нет.

– Хорошо. А кто?

– Алик.

– Я Люба.

Меня пригвоздило к барному стулу. Бывает же. Глядя на женщину, я думал о Любе, и женщина оказалась Любой. Чем еще удивит сегодняшний вечер? В смысле, какую подбросит свинью?

Люба-номер-два потянула меня за рукав в круг танцующих:

– Пойдем, здесь больше ничего не высидишь.

– Я уже говорил, что не танцую. И мне пора уходить.

Сквозь гром музыки Люба-номер-два сообщила мне в ухо:

– Подожди меня на улице.

Ее унесло к подругам.

Я быстро шел к выходу. Не надо было сюда приходить. Напоминание о Любе совсем выбило из колеи, и теперь, глядя на любимую, я буду представлять эту женщину. Не сказать, что вид неприятен, даже наоборот, крутые бедра и большая грудь вызывали неуместные мысли, а пухлые губы, шевелившиеся у лица во время разговора, хотелось поцеловать.

Совсем крыша поехала. Не надо было сюда приходить. И коктейль, даже единственный, оказался лишним. Мы с Любой не пьем, зачем же я заказал алкоголь?

В гардеробе шумела очередь, люди все еще подходили, и работница не справлялась с наплывом. Потеряв с десяток минут, я, наконец, получил куртку и шапку и вышел наружу.

В голове шумело. Морозный воздух бодрил, нос мгновенно замерз, но в мозгу не прояснялось.

Домой. Быстрей. Чтобы не…

Я не успел. Рядом остановилась присыпанная снегом машина, ярко-синяя, не из дорогих марок, но и не эконом класс.

– Садись.

Дверца пассажира распахнулась. Ее открыла сидевшая за рулем Люба-номер-два – в цветастой пуховой куртке и вязаной шапочке. Сесть в теплый салон к теплой женщине хотелось невыносимо, и все же я сказал:

– Простите, не могу.

Люба-номер-два раздумывала пару секунд. Жизненный опыт подсказал правильное направление.

– Это связано с вопросом, замужем ли я?

Я кивнул, и на душе полегчало. Говорить правду в лицо – тяжко для обеих сторон. Я многие годы говорил только правду, ничем хорошим это не заканчивалось. Меня сторонились, презирали, изгоняли из компаний и даже били. Правда – предмет обоюдоострый, режет обе стороны.

– Еще раз простите, я не собирался портить вам вечер.

– Не «вам», а «тебе». Выкая, ты оскорбляешь даму, намекая на возраст.

– Простите. Прости.

– Извинения приняты. Вернемся к твоему вопросу. – Женщина посмотрела мне в глаза. – Я не замужем. Ну, ты сядь, что ли, машина и так холодная.

Непонятно как, но меня втянуло в салон, словно магнитом. Я знал, что делать этого не следовало, но это произошло. Почти без моего участия. Вопреки рассудку. Не стоило пить тот коктейль. И вообще, не стоило.

Дверца захлопнулась, машина тронулась с места. Люба-номер-два включила музыку.

– Чем