Бык в загоне - Андрей Воронин

Девица, поморщившись, словно бы всю ночь пила не двойной бурбон, а уксус, подошла к телефону.

На другом конце провода кто-то настойчиво добивался Мирзоева.

Блондинка, прикрыв ладонью мембрану трубки, вопросительно взглянула на своего спящего хозяина.

— Тебя…

— М-м-м-м… — послышалось с кровати.

— Мирзойчик, вставай, — она что было сил трясла его за плечо, пытаясь разбудить.

— М-м-м-м…

— Ну Мирза…

— Иди ты на…

— К телефону…

— Спроси — кто?

— Кто? — послушно поинтересовалась девица.

— Я буду говорить только с Мирзой, — послышалось из трубки.

Наконец ее усилия увенчались успехом, Мирзоев, стряхнув с себя остатки сна, потер виски.

— Ну что тебе?

— Тебя, говорю…

— Куда?

— Вот телефон…

— Зачем?

— Сам спроси, со мной говорить не хотят, — произнесла она капризным тоном.

Во рту было так погано, будто бы он всю ночь сосал медную дверную ручку. С трудом преодолевая позывы рвоты, Самид непослушными пальцами взял трубку телефона.

— Ну что еще…

— Это Тахир, — голос телохранителя звучал встревоженно, и это насторожило, — у нас крупные неприятности…

— Что еще там?

— Не по телефону. Будем через полчаса, — по-военному четко говорил Тахир.

Самид, поминутно морщась, с ненавистью посмотрел на телефонный аппарат и бросил трубку на рычаг.

«Этого еще не хватало, — подумалось ему, — час от часу не легче.»

Никогда еще за все время пребывания тут, в Берлине, у него не было серьезных неприятностей, не считая нескольких мелких стычек с налоговой полицией. Ну а подобные утренние пробуждения, когда больше всего на свете хочется не выслушивать Тахира, а заспать свое поганое состояние — не в счет.

Мирза, тяжело вздохнув, попытался прикинуть, что за неприятности могли произойти в это унылое утро, но так ничего и не придумал…

Тахир не заставил себя долго ждать — последние события не терпели никаких отлагательств.

Мирза, прихлебывая пиво прямо из горлышка, недовольно уставился на охранника.

— Ну, что такое?

Тот сглотнул слюну — его острый кадык быстро-быстро заходил под подбородком.

— Такое дело, босс… Утром мы прибыли в офис на Курфюрстендамм, а там — два трупа.

Мирза едва не выпустил бутылку из рук.

— Что?

— Расул и Назим… Твои родственники, бакинские, которые пытались тебя шантажировать — помнишь?

Самид скривился.

— Ну и что с ними случилось?

Тахир тяжело вздохул.

— Одного зарезали, а другой — с проломленной головой, — сказал он.

Утро было серым, пасмурным; в машине с тонированными стеклами было темно, но, даже несмотря на это, Тахир заметил, как сильно побледнел босс.

— Что? Кто? Когда? — посыпались беспорядочные вопросы. — Надо было полицию вызвать. — наконец-то Мирзоев обрел чувство реальности.

— Без тебя не решились, — несмело сказал охранник. — Дело, сам понимаешь, очень скользкое…

А потом — без твоего ведома.

— Ясно… Кто-нибудь еще знает?

— Только я и несколько охранников.

— Ясно… — протянул Мирзоев, хотя ничего ему ясно не было.

Всю оставшуюся дорогу до офиса пассажиры «линкольна» молчали — Мирзоев, отвернувшись к окну, почему-то старательно срывал ногтями пивную этикетку. Тахир знал, что это — признак волнения…

* * *

Информация, полученная от телохранителя, оправдывала самые худшие опасения.

Расул, так беспечно открывший дверь неизвестному ночному визитеру, лежал в нескольких шагах от входа — глаза его были прикрыты. На лице застыла жуткая гримаса ужаса, страха и боли. Мирза, бросив быстрый взгляд в его сторону, отвернулся.

— Мертв, мертвей не бывает, — буднично констатировал Тахир.

Коридор, ведущий в кабинеты, был залит ровным электрическим светом. У первой же двери, уткнувшись лицом в ковровую дорожку, лежал Назим; длинное лезвие ножа, войдя в легкие, прошило межреберье — наборная рукоять ножа, упираясь в ковер, неестественно приподнимала корпус. Свернувшаяся кровь темно-бурым пятном обрамляла силуэт покойного…

* * *

Когда первый шок прошел, Мирза решился вызвать полицию — хотя, конечно же, в его положении это было не самым разумным шагом.

Прибывший по вызову дежурный наряд криминальной полиции, предварительно осмотрев место происшествия, занялся привычной для них работой.

Криминалисты приступили к исполнению обычных в таких случаях необходимых формальностей, а старший инспектор, пройдя в приемную Мирзоева и разложив на столе бланки протоколов, допросил его.

Ответы кавказца были краткими, из них трудно было почерпнуть какую-либо информацию:

— Да, я действительно директор… Нет, не знаю, кто это мог сделать… Убитые — мои дальние родственники… — толстяк продиктовал фамилии потерпевших, достал из сейфа их паспорта, небрежно протянул их инспектору и отвернулся.

Вся процедура заняла чуть больше часа. Затем дежурная бригада полиции покинула здание офиса, а запакованные в черные шелестящие, мешки тела покойников погрузили в микроавтобусы «скорой помощи» и увезли для вскрытия.

Мирза, стоя в дверях приемной, с отсутствующим взглядом наблюдал за работой трех уборщиков, старательно уничтожавших следы недавней трагедии. Потом вызвал Тахира и распорядился:

— Возьми человек пять проверенных бойцов.

Поедем домой… Да поторапливайся!

Телохранитель отправился выполнять приказ — по голосу Мирзоева он понял, что теперь в каждом прохожем ему наверняка будут чудиться киллеры.

Еще через час лакированный «линкольн-континенталь» в сопровождении двух «ауди» увозил насмерть перепуганного Мирзу, забившегося в угол роскошного салона, из Берлина…

Манипуляции с такси, а также с переодеванием в туалете «Хауфбанхоф», завершились лишь поздней ночью — Сергей едва успел перекусить в круглосуточном кафе. Рассвет застал Писаря на ранее облюбованном наблюдательном пункте, устроенном в кузове старенького «фольксвагена», неподалеку от особняка Мирзоевых.

Без малого три часа сна на жестком сиденье «транспортера» принесли вместо желаемого отдыха разбитость во всем теле. Но дальше спать было нельзя: вскоре жена Мирзы должна была отвозить детей в школу…