Фагоцит. Покой нам только снится - Андрей Величко

– А вы разве не слышали? Это многоразовая космическая транспортная система.

– Эх, – вздохнул я, – за время, прошедшее со славных послереволюционных двадцатых годов, мы многое утеряли. В частности, искусство правильно сокращать названия. Ведь как оно тогда было? Заместитель комиссара по морским делам – замкомпоморде. Заслуженный работник культуры – засрак. И так далее. Чувствуете, какая глубина и экспрессия? А сейчас что? Всякие там ДОСы, ПОСы, ЛК, УРы, МКТС и прочие, не говоря уж про КГПК при ЦК КПСС. Вы сами-то в них не путаетесь? А насчет многоразовой системы в вашей интерпретации, так над ней все равно получится нормально работать только после того, как полетит очередной семисотый УР. Пятый, кажется? Но для него у Глушко все равно двигатели еще не доведены, так что задержка тут будет кажущаяся.

Вот чего я совершенно не собирался делать, так это сокращать время, выделенное на шефство над НТТМ в школе-интернате. Раз в две недели вынь да положь туда четыре часа – это святое. Просто потому, что планируемая экспедиция имела две примерно одинаково важные цели. Первая – найти и доставить Келдышу образцы, содержащие еще хотя бы несколько граммов сверхтугоплавкого материала, который даже по меркам двадцать первого века был чем-то совершенно исключительным. И вторая – поднять мою известность, популярность и авторитет настолько, чтобы ни у кого не возникало сомнения в моем праве выражать свои мысли с самых высоких трибун. Разумеется, все это и сейчас не на нулях, но хотелось бы несколько большего.

Поэтому мне удалось настоять, чтобы подготовка к четвертой лунной не держалась в секрете. Правда, не до такой степени, как у американцев, когда даже даты оказывались в открытом доступе сразу после того, как они были утверждены. Главным образом потому, что этих самых дат пока не знал никто, и я в том числе. Но статью в «Правде» я все-таки опубликовал.

Скрывать то, что целью будет исследование кратера «Мальчик-два», было бессмысленно, и я об этом написал сразу. Правда, в рассуждениях о том, что там собираюсь найти, пришлось дать волю фантазии. Пусть читатели теперь спорят, что будет привезено в багажном отсеке лунного корабля – обломки позитронного мозга инопланетного звездолета или мумия зеленого человечка.

Разумеется, невозможно было обойти вопрос, почему я лечу в гордом одиночестве. Да потому, что большой толпе там просто нечего делать! Ведь как все должно происходить? Сначала почву готовят роботы, они это уже сделали. Потом летят люди, поначалу немного, и смотрят, все ли сделано как надо. В данном случае «немного» – это один. Во-первых, потому, что чем меньше груза надо будет доставить на Луну, тем больше его получится увезти оттуда, а это очень важно. А во-вторых…

На юго-западе Москвы сейчас строится новый жилой район Ясенево, писал дальше я. И если в полет отправлять троих, как сделали американцы, то стройку придется заморозить лет на пять как минимум, а то и на все восемь. Нет уж, я не могу позволить себе стать причиной того, что многие десятки тысяч советских людей переедут в новые благоустроенные квартиры намного позже, и поэтому полечу один. Такой полет обойдется намного дешевле. Времени же на то, чтобы серьезно пострадать от одиночества во время экспедиции, у меня не будет, программа очень насыщенная. Да и связь с Землей – моя работа, и это позволяет надеяться, что она будет безукоризненной. Мы с вами, дорогие читатели, еще по телевизору побеседуем, когда у меня будет краткий перерыв в работе на Луне.

В паре мест я сделал намеки – вполне возможно, что даже тонкие. Мол, очень хотелось бы этим полетом сделать подарок двадцать четвертому съезду, но спешка в таких делах может плохо кончиться, так что никакого искусственного ускорения подготовки не будет. Но жаль, подарок вышел бы неплохой. Впрочем, еще ничего точно не определено.

Этот посыл предназначался не советским читателям. Им, по-моему, было в общем-то фиолетово, какие именно подарки будут представлены съезду. А американцам. Они вполне могут решить, что я действительно собираюсь лететь весной семьдесят первого года, и, чтобы опередить меня, сдвинут свои сроки. А космос, тем более заорбитальный, – это такое место, где спешка решительно противопоказана.

Завершена статья была на самой что ни на есть оптимистической ноте. Мол, я полечу на самой надежной в мире советской космической технике, сам я советский человек и коммунист, подготовка у меня отличная, так что пусть друзья не волнуются, а враги не надеются – ибо полет пройдет нормально.

Понятное дело, такое заявление еще как аукнется в случае моей гибели, но я-то этого тогда уже не увижу. Зато если вернусь живым, это очень поможет мне в моей дальнейшей деятельности.

А школьникам из подшефного интерната была поставлена задача изготовить букет цветов, который я возложу на могилу «двойки». Живые не годятся, в вакууме они моментально примут совершенно непрезентабельный вид, даже если мне их удастся как-то сохранить до посадки. То есть букет должен быть искусственным, из материалов, способных десятилетиями выдерживать лунные условия, выглядеть как живой, весить не более ста пятидесяти граммов и при этом выдерживать перегрузки до девяти «же». Задача нетривиальная, но ребята обещали справиться. И похвастались мне, что в НТТМ появился новый член. С хвостом.

Это была дворняжка, но удивительно мелкая, почти как какой-нибудь чихуахуеныш из двадцать первого века. И ее, значит, уже начали готовить к полету в космос. В частности, скафандр для недомерка по кличке Аврора был уже почти готов.

– Дядя Витя, возьмите ее с собой на Луну! – начали наперебой уговаривать меня. – Она легкая, ест мало, зато настоящий друг человека, с ней не соскучишься. И очень умная. Ава, подтверди.

– Уг-гу, – промычала собачка, виляя хвостом. – Тяф!

Я там и так в любом случае не соскучусь, подумалось мне. Хотя, конечно, что-то в этой идее есть. Надо только доработать ее скафандр так, чтобы псина смогла пометить Луну – вот это будет эффектный жест! Но, наверное, все-таки не в этом полете. Тут будет не до попутчиков. Хотя, конечно, собачий скафандр у ребят получается интересный. Почти как мои.

Да, я не оговорился, употребив множественное число. Лететь мне предстояло в одном скафандре, а работать на Луне в другом.

Первый назывался «Стриж», имел мягкую конструкцию, не очень сильно стеснял движения и был довольно легким, однако для работы в открытом космосе, в общем-то, не предназначенным. Хотя от четырех минут до часа мне в нем на Луне провести все-таки придется. Меньше не получится – даже в идеальном случае, чтобы добраться из посадочного модуля в заранее доставленный на Луну жилой отсек, потребуются те самые четыре минуты. Ну, а выжить на лунной поверхности в нем больше часа не получится ни у кого, даже у нас с Антоновым.

Этот был уже готов, я не раз ездил в Томилино к разработчику скафандров Северину, и сейчас претензий у меня практически не осталось. Кроме одной, но с ее неисполнимостью придется мириться. Дело в том, что в этом скафандре справить малую нужду было еще как-то можно, а вот более серьезную – только в подгузник. То есть если я не хочу прилететь на Луну обос…вшись, (а я действительно не хочу), в полете придется потерпеть.