Закон трех отрицаний - Александра Маринина

– Напротив, Асенька, я предоставляю тебе полную свободувыбора. Вот смотри. Ты можешь пойти наверх, потому что я тебе велю. В смысле –приказываю, а ты не смеешь ослушаться. Ты можешь пойти, потому что не хочешь сомной пререкаться и нарываться на скандал. Ты можешь пойти, потому чтопризнаешь, что я всегда даю тебе правильные советы, и если я говорю, что надоидти, то идти действительно надо. Просто потому, что я умнее и опытнее. Инаконец, ты можешь идти потому, что знаешь, что нога нуждается в постоянномтренинге, и чем больше ты будешь ее нагружать, тем быстрее поправишься. У тебявыбор из четырех вариантов, а ты говоришь – свободы нет! Вот она, свобода,выбирай – не хочу.

– Ты хочешь сказать, что если не можешь выбратьдействие, то всегда можешь выбрать мотивацию?

– Умна не по годам, – восхитился Чистяков. –Не зря я тебя столько лет пестовал. Вот я, между прочим, настоящий профессор,потому что у меня есть такая ученица, как ты. Это дорогого стоит.

Настя послушно поплелась к лестнице, повторяя про себятолько что услышанное. Да, бывает, что ты не можешь выбирать, что тебе делать,потому что есть только один вариант. Он тебе неприятен, ты этого не хочешь, ноу тебя нет выбора. Тогда что остается? Выбрать мотивацию, по которой ты этоделаешь. Ты никогда не окажешься загнанным в угол, потому что у тебя всегдаостается возможность выбора если не самого действия, то мотивов, по которым тыэто действие все-таки совершаешь. И ты всегда свободен выбрать именно тотмотив, который сделает такое неприятное и трудное действие если не легким, топо крайней мере приемлемым. А если довести ситуацию до абсурда? Например,человек приговорен к смертной казни. Он не может уже ничего выбирать в своейжизни, потому что за него приняли решение: он должен умереть. И сбежать он неможет, в тюрьме стены толстые и хорошо охраняются. И выжить он не может. Тогдачто?

У него остается свобода выбора решить, почему он долженумереть. Потому, что так решило сволочное государство в лице сволочей-судей.Или потому, что так распорядилась судьба. Или потому, что он совершилотвратительное и жестокое преступление и теперь должен за это расплатиться, этосправедливо. Или потому, что он сделал на этом свете все, что хотел, и большеему все равно жить не для чего. Или потому, что все, что было на землеинтересного, он уже увидел и узнал, и теперь ему хочется увидеть и узнать, акак «там»?

Большой выбор. И человек может выбрать ту мотивацию, скоторой ему легче будет уходить.

Не существует угла, в который можно загнать. Потому чтовсегда есть выбор.

Последняя ступенька. Надо побольше думать, когда такуглубляешься в размышления, то боли не замечаешь. Где там наш школьныйавтомобилист со своими мокрыми штанами? Если бы не он, Насте не пришлось бысейчас подниматься на второй этаж. И не было бы препирательств с Чистяковым. Ине сказал бы он эту замечательную фразу про возможность выбора мотивации, еслине можешь выбрать действие.

Может быть, именно для этого судьба послала им начинающегоавтолюбителя? Ничего не происходит просто так, во всем есть скрытый глубинныйсмысл, который может проявиться далеко не сразу…

* * *

– Понимаете ли, на самом деле я графоман, – соткрытой улыбкой заявил Валентин Николаевич за обедом.

Он добросовестно высушил брюки при помощи утюга, после чеговыяснилось, что на них остались ужасающего вида грязные разводы и потеки. Ипоскольку обед был уже почти готов, было высказано предложение сесть за стол, амногострадальные светло-серые брюки бросить в стиральную машину. Хуже в любомслучае не будет. Филолог Валентин Николаевич опять начал ужасно стесняться, нопри этом признался, что торопиться ему совершенно некуда. Машину он купилдействительно полгода назад, но права получил только в начале осени. Колледжзакрыли на год в связи с необходимостью капитального ремонта помещения, всехпедагогов отправили в неоплачиваемый отпуск, и теперь Валентин Николаевич используетнеожиданно образовавшееся свободное время для того, чтобы научиться как следуетводить машину и написать наконец давно задуманную книгу.

С машиной все было понятно, он выезжал рано поутру, покацентр города еще относительно свободен, рулил направо и налево, изучая поворотыи проезды, а к разгару рабочего дня выбирался за Кольцевую и наматывалкилометраж вместе с опытом. Потом останавливался где-нибудь в приличном месте,отдыхал, обедал, долго пил кофе и делал наброски к будущей книге. Под вечер,когда основная масса автомобилей двигалась из центра в спальные районы и загород, ехал в обратном направлении.

И так каждый день. Его упорству можно было позавидовать.

– А о чем будет ваша книга? Литературоведческоеэссе? – поинтересовалась Настя.

Вот в этом самом месте Валентин Николаевич и признался, чтоон графоман.

– Я хочу написать детектив. И не один, а много.

– Хотите прославиться? – с едва скрытым ехидствомспросил Алексей.

– Да ну что вы! – рассмеялся филолог, блеснувотличными зубами, совершенно точно не искусственными. – Денег хочузаработать. На сегодняшний день детектив – самый денежный жанр. У меня естьсвободный год, просто грех не воспользоваться им, чтобы создать хоть какой-томатериальный фундамент для семьи.

– В общем разумно, – не могла не согласитьсяНастя. – Но почему вы уверены, что у вас получится?

– А я и не уверен. Но хочу попробовать: а вдруг даполучится? Стилем и слогом я вполне владею, сюжеты можно брать из газет ивсяческой криминальной хроники, этого сейчас много. Правда, я совсем ничего непонимаю в этих следственных делах, кто кому подчиняется, кто чем занимается,кто за что отчитывается. Но это не беда, можно ведь писать про частных сыщиков,или про журналистские расследования, или вообще про мстителей-одиночек. Именнотак сегодня почти все и пишут, в милицейской работе ведь мало кто понимает. Вотвы сами любите детективы?

– Обожаю, – признался Чистяков, – особеннодетективов. Некоторых.

Настя фыркнула и расхохоталась.

Валентин Николаевич перевел глаза с него на Настю, потомснова посмотрел на Алексея и слегка нахмурился:

– Я не понял вашей шутки, Алексей Михайлович. Я задалнеуместный вопрос? Тогда прошу меня извинить.

– Нет, это вы меня извините, – Чистяков покаянносклонил голову. – Дело в том, что Анастасия самый настоящий детектив, онаработает в уголовном розыске. И я ее очень люблю. Просто обожаю.

– Что вы говорите?!

Его глаза стали огромными, как плошки. И вообще, в своемявно недешевом джемпере и в старых дюжинских спортивных штанах с лампасами онвыглядел достаточно нелепо, а тут еще это выражение крайнего изумления,смешанного с недоверием… И не донесенная до рта рука с зажатым в ней огурцом.Короче, картинка та еще.

– Вы работаете в уголовном розыске?

– Работаю, – подтвердила Настя, стараясь несмотреть на гостя, чтобы не подавиться от смеха.