Закон трех отрицаний - Александра Маринина

И, не дожидаясь ни согласия, ни отказа, он решительнонаправился к буфету. Однако, когда Валерий вернулся к столику, Любы за ним небыло. Высокий стакан из тонкого стекла с недопитым вишневым соком стоял вкомпании с пустым низким толстостенным стаканом, из которого Риттер пил виски.В пепельнице дымилась сигарета со следами красно-коричневой помады на фильтре.Куда это Любаша сорвалась, осетрины не дождалась, сигарету не докурила? Неиначе, в туалет побежала, плакать. Ничего, проплачется и вернется.

Он собрался было отправить в рот аппетитный кусочек рыбы, новнезапно снова накатило раздражение, и Риттер со злостью бросил вилку на стол.Достал телефон, позвонил Ларисе в мастерскую. Никто не ответил. Перезвонил наее мобильный. Абонент временно недоступен. Отключила? Батарея разрядилась? Илинаходится там, куда мобильная связь не достает? Например, в метро. Или вкаком-нибудь подвале. Хотя у Ларки своя машина, но с этими ее сомнительнымиподружками, лесбиянками и наркоманками, она может оказаться где угодно. А можетбыть, она уже дома, мирно пьет чай в компании с Ниной Максимовной или смотриттелевизор? Нет, не может быть, Нина тут же перезвонила бы ему и сказала, чтоЛарка вернулась, мать знает, как он нервничает, со вчерашнего вечера не можетжену найти. Дома она не ночевала, но это дело обычное, хотя прежде она всегдаотвечала на звонки и Валерий точно знал, что она спит в мастерской. Целые суткиот нее ни слуху ни духу. Это может означать только одно: пристрастие кнаркотикам сделало новый виток, теперь она или дозу сильно увеличила, илиупотребляет что-то другое, от чего мозги напрочь отшибаются и теряетсяпредставление о том, что нужно все-таки хотя бы звонить домой, пусть неприходить, но хоть объявляться, чтобы близкие не сходили с ума от волнения и неискали по подворотням, милициям и моргам.

Но домой он на всякий случай позвонил. И ничего нового неуслышал. Нина Максимовна тоже тревожилась, правда, по несколько иному поводу.

– Сынок, приезжай, пожалуйста, – жалобно попросилаона. – Я боюсь. Если Лариса такое себе позволяет, то я могу представить, вкаком состоянии она явится домой. Я боюсь оставаться с ней одна.

Конечно, мать думала только о том, что будет, когда невесткавернется домой. А Риттеру было все равно, что будет, лишь бы вернулась наконец.Лишь бы нашлась. Или хотя бы позвонила.

Надо ехать в мастерскую, открывать дверь своим ключом исмотреть, что там и как. Может быть, Ларка сдуру передознулась и теперь лежиттам одна, без сознания, и некому ей помочь?

Эта мысль приходила ему в голову неоднократно в течениевсего дня, и Риттер уже брался за пальто, собираясь ехать, но вспоминалотвратительную картину, которую увидел, когда неожиданно нагрянул в мастерскуювместе с Анитой, и снова вешал пальто в шкаф и возвращался в кабинет. Нет, неготов он столкнуться с этим еще раз. А ведь может быть и кое-что похуже,например, не одна партнерша, а несколько. Или свальный грех, разнузданнаяоргия. Зачем ему это видеть? Достаточно того, что он вполне допускает: этоможет быть. Он понимает, почему это происходит, и знает, кто в этом виноват. НеЛарка, а он сам. Он не сделал все возможное, чтобы ей помочь, а сама себе она,дурочка, может помочь только таким вот идиотским способом, подхлестываявоображение и испытывая на прочность эмоции.

Но вдруг с ней беда и она нуждается в помощи? Надо ехать,твердил себе Риттер, быстро проталкиваясь сквозь толпу гостей и машинальнораскланиваясь со знакомыми. Надо ехать. Он подойдет к двери и послушает. Еслитам шум и веселье, значит, с женой все в относительном порядке, он тихонькоразвернется и уйдет. Если там тишина, он осторожно откроет дверь и войдет. Онтолько посмотрит. Он не станет устраивать сцены, не будет никого выгонять, неначнет орать и махать руками. Ему только нужно убедиться, что Лара не нуждаетсяв помощи, что она жива. Он даже постарается, чтобы его никто не заметил. Онтолько убедится, успокоится и тут же уйдет.

А если ее нет в мастерской? Что тогда делать?

По длинному коридору, мимо ресторанов и бутиков, Риттершагал в гардероб, продолжая автоматически отвечать на приветствия и пожиматьруки. Впереди мелькнул знакомый костюм. Любаша?

Он догнал ее уже в гардеробе, когда Люба судорожнопросовывала руки в рукава длинного плаща.

– Ты уходишь? – удивился он.

– Ты тоже, – сквозь зубы ответила она, не глядя нанего.

– У меня срочные дела, – зачем-то началоправдываться он. – И потом, я все-таки гость, это не мой праздник. А тыработаешь в «Планете»…

– Я работаю матерью, и у меня маленькие дети.

Люба выглядела не то встревоженной, не то сердитой – Риттерне разобрал. Но ему и не хотелось сейчас вникать, у него свои проблемы, с нимибы разобраться, а Любашино настроение само как-нибудь наладится.

К выходу они шли вместе. И не сказали друг другу ни слова,пока не оказались на крыльце гостиницы. Риттер позвонил водителю и велелподъезжать к входу.

– Где твоя машина?

– Вон там, – Люба показала куда-то всторону. – Счастливо тебе. Передавай привет Нине Максимовне и Ларисе.

– Спасибо, передам.

Спустившись по ступенькам, Люба обернулась, помахала емурукой и улыбнулась как-то жалко и потерянно. Валерий помахал в ответ и долгосмотрел, как она идет к машине своей новой походкой, тяжелой и безрадостной.

* * *

Приглашение на прием по случаю десятилетия холдинга«Планета» Селуянов получил без труда.

Накануне он просидел добрых два часа в кабинете узаместителя генерального директора по персоналу и в итоге вместе с новойинформацией унес с собой пригласительный билет на два лица, который поклялсяиспользовать не для того, чтобы привести девицу на светскую тусовку и нажратьсяна халяву, а исключительно в служебных целях.

Зам генерального по фамилии Исканцев, как показалосьСелуянову, искренне горевал о Галине Васильевне Аничковой.

– С Галиной Васильевной занималась моя падчерица, дочьжены от первого брака. У девушки была тяжелейшая депрессия, а после курса уАничковой она буквально расцвела. И никаких таблеток! Для меня было оченьважным, чтобы без лекарств, понимаете?

– Понимаю, – кивнул Селуянов. – Откуда выузнали про Аничкову? Кто вас с ней свел?

– Приятель, владелец одной торговой фирмы. У негокак-то вдруг дела пошли очень успешно, я, естественно, поинтересовался, в чемсекрет, он мне и рассказал про Галину Васильевну и про то, что заключил сАничковой корпоративный договор. Он использовал очень правильный, на мойвзгляд, метод. Ведь наш русский человек страсть как не любит признаваться втом, что у него проблемы и он ходит к психологу или там к психоаналитику. Всестараются это скрыть. А проблемы-то есть, и совершенно очевидно, что они мешаютуспешно работать, а если успешно не работают отдельные сотрудники, то какой жеможет быть успех у всех вместе?