Firefly. Признаки жизни - Джеймс Лавгроув

И поэтому сейчас – несмотря на то что Саймон находился в тысячах километров от нее, Ривер все равно чувствовала, как ее мозг щекочет тревога, словно вибрировала какая-то неосязаемая, бесконечно эластичная нить, которая протянулась между Ривер и Саймоном.

Ривер понимала: вокруг Саймона, пребывающего в блаженном неведении, смыкаются челюсти капкана. Скоро на него нападет кто-то жестокий. Женщина. Страшная, агрессивная женщина. Ривер точно не знала, когда это произойдет, но чувствовала, что это будет скоро. Очевидно, настала очередь Ривер спасать брата. Но для этого нужно как можно быстрее добраться до Ататы.

Кейли должна поторопиться.

Время было на исходе.

Для всех них.

Злобная Энни осмотрела место происшествия.

Повсюду пятна крови. Следы борьбы на снегу.

Следы боя.

Не говоря уже о двух волках-террафриках, которые растянулись на земле.

Один из волков сдох – ему проломили череп. Другой лежал на боку, едва живой, и дышал резко и прерывисто. На его морде были пятна кровавой пены.

Энни видела, что у него сломаны ребра: скорее всего, пробито легкое. Долго он не протянет.

Энни опустилась на колени, достала из ножен заточку и ускорила волку переход в небытие. Пока его взгляд тускнел, она думала о том, кто из группы мошенников нанес зверю смертельную рану и убил второго. Скорее всего, Зои. Энни легко могла это себе представить: Зои вступает в схватку с парой волков, и волки проигрывают.

Отис посмотрел на неаккуратную гору консервных банок.

– Нахрена они выкинули всю еду?

– «Крепыша» они тоже бросили, – сказал Дедуля. «Регуляторы» нашли машину пару миль назад. – Они много чего оставляют, да?

– «Крепыш» сдох, так что у них не было выбора, – сказала Энни. – С едой, видимо, то же. Банки они тащили на чем-то вроде носилок – вот их следы, видишь? А затем носилки понадобились им для чего-то другого.

– По-моему, одного из них ранили, – сказал Майкл Белый Конь.

– По-моему, тоже.

Близнецы Хобхаус присели рядом с бурым пятном на снегу. Они по очереди окунали в него палец и слизывали коричневое вещество. Неподалеку валялась открытая консервная банка, и Энни молилась о том, чтобы эта штука бурого цвета была шоколадным пудингом, а не чем-то более отвратительным. Хотя кто их знает, этих близняшек.

– Мы же пойдем по их следу, да? – спросил Кливон.

– А зачем нам останавливаться? – ответила Энни. – «Крепыша» у них уже нет, а один из них не может идти. Они замедлились.

Она посмотрела на тени деревьев. Солнце уже миновало зенит: до заката оставалось часа три-четыре.

Сами тени уже тускнели. Надвигались тучи, и если Энни не ошиблась, то скоро пойдет снег. Сильный. Ощущение надвигающегося бурана витало в воздухе.

– Они наверняка затаятся еще до того, как стемнеет, – сказала Энни. – Они устали, им нужно отдохнуть. У меня такое чувство, что совсем скоро мы их найдем. Просто нужно не останавливаться. Возражения есть?

Энни не думала, что они будут, и их не оказалось. Остальные шесть «регуляторов» мечтали поскорее закончить работу и вернуться в ИУ-23 – возможно, не так, как Энни, но достаточно сильно.

– Значит, нам в эту сторону, – сказала Энни и зашагала прочь от места бойни.

Стиснув руки за спиной и выпрямившись, командор Левайн стояла на мостике «Бдительного» – живое воплощение решимости.

Она обессилела, хотя и скрывала это. С тех пор как начались поиски «Транквилити», она не покидала мостик – ни чтобы поесть, ни чтобы сходить в туалет. Все знали, что из своего экипажа она выжимает семь потов, но к самой себе она была еще более безжалостна. Она, словно терьер, вцеплялась в жертву зубами и уже ее не отпускала.

– Сэр? – окликнул ее офицер связи.

И он, и остальные члены экипажа демонстрировали признаки усталости. За последние пару часов на мостике уже не раз возникали внезапные приступы зевания: один зевок запускал что-то вроде цепной реакции. Глаза у всех были мутные, налитые кровью. Офицер по управлению оружием даже задремал, но Левайн разбудила его резким замечанием.

– Да? – спросила Левайн.

– «Свободный» пытается выйти с нами на связь.

Левайн подавила вздох.

– Включи его.

– Командор, – сказал Марвин Рэнсом.

– Командор, – отозвалась Левайн.

Рэнсом выглядел выжатым как лимон и помятым – даже более помятым, чем обычно.

– Этим делом мы занимаемся уже часов пятнадцать, и мои парни валятся с ног. Я вот что думаю: может, сделаем перерывчик – совсем короткий? Если так и будем идти, не отдыхая, наверняка допустим кучу ошибок.

– На твоем корабле, Рэнсом – возможно, но только не на моем. Не забывай, я тебя ни о чем не просила, ты сам вызвался мне помогать. Если ты не мужик и не можешь довести дело до конца…

– Что значит «не мужик»? – вспылил Рэнсом. – Что ты вообще пытаешься доказать, Левайн? Что твои яйца больше моих?

Эту насмешку Левайн проигнорировала.

– Я пытаюсь доказать, что никто не может безнаказанно дурачить Альянс, не говоря уже о том, чтобы наносить урон его корвету. Проклятый «Светлячок» где-то в этих краях, и во второй раз он от нас не уйдет. Более того, Рэнсом…

– Сэр? – окликнул ее старший помощник.

– Что? – рявкнула она.

– Не хотел вмешиваться в разговор, но мы получили сигнал от аварийного буя.

– И что?

– Это означает, что мы подходим к обломкам грузового корабля. Ну, вы его знаете. Кажется, он называется «Ангел предпринимательства». Пару лет назад метеориты раздолбали его в хлам.

– И что же, старпом?

– Ну, я просто подумал: если твой корабль пропустил пару ударов и тебе нужно затаиться и срочно провести ремонт… затаиться в каком-нибудь укрытии…

Он не договорил, внезапно испугавшись, что сказал какую-то глупость, которая навлечет на него гнев начальства. Команда боялась Левайн, словно мышка – кошку.

– Старпом?

– Да, сэр? – робко переспросил он.

– Великолепное предположение.

Лейтенант-командор улыбнулся во все тридцать два зуба.

– Спасибо, сэр.

– Штурман, проложи курс к «Ангелу предпринимательства».