Ненавидь меня - Саммер О'Тул

и взору предстает величественный особняк в стиле колониального возрождения. Несмотря на гараж на четыре машины, перед входом стоят "Порше" и "Феррари".

Мой друг у ворот, должно быть, предупрежден о моем прибытии, потому что меня встречают шесть вооруженных людей, поднявших пистолеты и нацеливших их на мою машину. У каждого из них одинаковые зачесанные назад волосы, как будто они снимаются в рекламе причесок, а не защищают Дона.

"Похоже, это перебор", — говорю я, выходя из машины и не обращая внимания на все направленные на меня пистолеты. Среди мужчин я узнаю Ренцо, выглядящего как всегда несносно и высокомерно. "Приведи ее ко мне сейчас же, Лучано".

"Кого?" Он наклоняет голову набок с презрительной ухмылкой.

"Мою. Жену". Мои пальцы сжимают пистолет, лежащий у меня на боку. "Если с ней что-нибудь случится…" Я хищно рычу, готовый разорвать на части любого, кто встанет между нами.

"О, с моей сестрой? Нет, с ней все в порядке". Его губы кривятся. "Но она больше не твоя жена".

"Черта с два…" Открывается входная дверь, и появляется ее отец. Все мое внимание приковано к нему, и я спрашиваю: "Где она?"

"Ты опоздал, сынок". Он сцепил руки перед собой. "Эуфемия выходит замуж".

"Выходит. Замуж. За. За меня". Я бил себя в грудь, отбивая каждое слово.

"Недолго", — он поправляет лацканы, как будто разговор окончен, но он только начинается.

"Я не подпишу, мать вашу". Я засовываю пистолет за пояс и иду к нему лицом к лицу по мощеному крыльцу.

"Да ладно, ты же умнее. Нам не нужно, чтобы ты что-то подписывал. Черт, да нам даже не нужно, чтобы ты подписывал свидетельство о браке". Он усмехается, и моя кровь закипает. "Мы заплатили за то, чтобы ваш фиктивный брак был зарегистрирован, и мы заплатим за то, чтобы его аннулировали. С тобой или без тебя".

Ядовитые нотки звучат в моих словах, когда я возвышаюсь над ним. "Этого, блядь, никогда не случится. А теперь где она?" кричу я, сжимая в кулаке воротник его рубашки. Несколько пар рук хватают меня за руки и оттаскивают, но я не перестаю кричать, мое сердце бешено колотится. "Где моя жена?!"

Острый жгучий укол ударяет меня в шею, и рука летит на место. Мое зрение мгновенно затуманивается, а равновесие шатается. Я оглядываюсь через плечо и мельком вижу Джанни, держащего шприц, прежде чем мои колени отказывают, и я врезаюсь в тротуар.

Голова кружится, как будто застряла в водовороте. Все в поле зрения становится текучим, изгибается и течет, а окружающее меня пространство исчезает в черном потоке.

Не знаю, как долго я пробыл в отключке, но когда я очнулся, небо было туманно-розовым. Я вижу восходящее солнце через маленькое квадратное окно… где, черт возьми, я нахожусь?2

Пахнет бензином и грязью, а когда я извиваюсь в своих путах, грубое необработанное дерево царапает мою щеку об пол. Моя голова словно набита ватными шариками, смоченными керосином, а затем подожжена. Когда я открываю глаза в темноте, лоб пронзает ослепительная боль. Мышцы затекли и болят, как будто я часами лежал в одной позе на жестком полу.

Мои ноги, связанные в лодыжках, отталкиваются и ударяются о какие-то длинные столбы. Они с грохотом падают на пол. Один из них падает перед моим лицом — грязная головка лопаты, и все детали складываются воедино: Я нахожусь в садовом домике. Я громко смеюсь в темной комнате. Должно быть, братья-идиоты Эффи виноваты в моем заточении, потому что сарай, полный инструментов, — не самое безопасное место.

Как и лодыжки, мои запястья связаны за спиной. Судя по тому, что веревка царапает кожу, она сделана из грубого волокна. Распилить узы острием лопаты будет не быстро, но вполне возможно.

Я кручусь, как рыба в воде, пока не оказываюсь там, где нужно, и приступаю к работе. Я тяну свои связанные запястья к тупому краю лопаты, пока запястья не становятся влажными, спину сводит судорогой, но я наконец-то свободен.

Как только руки освободились, я рву веревки вокруг ног. Пальцы словно сжимают лед из битого стекла, когда в руках восстанавливается кровообращение. Каждый рывок за веревки — это острая боль, но мне все равно. Мне наплевать на все, кроме прекращения этой гребаной свадьбы.

Мои внутренности словно охвачены пламенем, а мысли заполнены тем, что она носит кольцо другого мужчины, греет постель другого мужчины. Но больше всего меня сокрушает то, что она проходит через все это одна, думая, что я ее ненавижу.

Я даже не хочу рассматривать возможность того, что не успею добраться до нее вовремя. Мне нужно, чтобы она знала, что я все испортил, что я слишком быстро ее осудил. Я не отказался от нас. Я не сдался. Я буду бороться до тех пор, пока она не окажется рядом со мной или пока я не окажусь под землей.

Я, пошатываясь, поднимаюсь на ноги, голова кружится от затянувшегося действия наркотика. Я тянусь к дверной ручке, но даже когда я поворачиваю ее, дверь не открывается. Я пробовал снова и снова, пока не пришел к выводу, что что-то должно блокировать ее снаружи.

Я врезаюсь плечом в дверь, вдавливая весь свой вес в дешевое дерево с такой силой, что удивляюсь, как не вывихнул сустав. Наконец я слышу звук раскалывающихся досок и понимаю, что почти у цели. Еще несколько ударов, и доски, прибитые к двери, ломаются надвое, а я, спотыкаясь, выхожу на прохладный утренний воздух.

Я пытаюсь сориентироваться, осматривая ухоженный газон и розовые кусты перед собой. Возможно, я все еще нахожусь у Лучано, но я не могу быть уверен, я никогда не проводил здесь много времени. Я могу вернуться назад и, если не покидал их территорию, добраться до своей машины. Риск быть замеченным возрастает, и единственное мое преимущество на данный момент в том, что они не знают, что я сбежал. И хотя ее братья не самые умные, я сомневаюсь, что даже они были бы настолько глупы, чтобы оставить ключи в замке зажигания для меня.

Я пробираюсь дальше на лужайку и в сторону от сарая, пока не смогу получше разглядеть дом и убедиться, что он принадлежит Лучано. А это значит, что забор через лужайку должен граничить с дорогой. Я бегу через лужайку, молясь, чтобы там не было фонарей с датчиками движения или чтобы у меня не начались очередные приступы головокружения, которые заставят меня есть дерьмо.

Я добегаю до железной ограды, мои