Ненавидь меня - Саммер О'Тул

ботинки намокли от утренней росы. Я перелезаю через него и спускаюсь на дорогу внизу. Конечно, в этом чертовски богатом районе нет ни одной разбитой машины, припаркованной на улице. Нет ничего, что я мог бы завести и выбраться отсюда, поэтому я продолжаю идти пешком.

Ни телефона, ни пистолета, ни плана — пока никакого, но, несмотря на все это, моя цель предельно ясна: я собираюсь вернуть свою жену.

1. Pray for Me — The Weeknd, Kendrick Lamar |

2. Continue playing Pray for Me

Глава 22

Неи Лучано

Эффи

Отец забрал меня прямо с фермы в одну из своих конспиративных квартир и бросил в эту комнату. 1 Задвижка в двери поворачивается, отрывая меня от увлекательной игры в подсчет кирпичей на стене. Полагаю, это недавно установленный засов, чтобы запереть меня снаружи. Один из его солдат прилаживает дверь, а другой выносит из комнаты все, кроме матраса, на котором я сижу.

Либо они очень уверены в моих навыках взлома замков, либо знают, что то, что они собираются сделать, доведет меня до самоубийства. Честно говоря, может быть и то, и другое.

В комнату входит отец и с отвращением смотрит на меня, лежащую на голом матрасе, как будто это не он меня сюда положил. "Ты выходишь замуж".

Моя первая реакция — рассмеяться. "Мне кажется, что мы это уже проходили", — говорю я.

"Не будь такой милашкой, Эуфемия. Ты испортила все шансы, которые я тебе давал. Это твой последний шанс. Ты выйдешь замуж за младшего сына Кэмпбеллов…"

Я вскочила на ноги. "Ты хочешь, чтобы меня убили? Хадсон чуть не убил меня за то, что я была замечена с другим мужчиной, а мы даже не были помолвлены! Они закончат начатое им дело, когда узнают, что произошло на самом деле". Я чувствую себя как жареный поросенок, которого приносят в жертву с яблоком во рту.

Мой отец даже не вздрагивает. "Тогда тебе лучше сделать так, чтобы они никогда не узнали. Губернатор подозревает только Фокса, постарайся, чтобы так оно и осталось".

Упоминание о Финне — это как обливание ледяной водой. "Что с ним будет?" Я знала, что мой отец имеет влияние на влиятельных людей, но никогда не думала, что он может сделать так, что мой брак с Финном исчезнет в мгновение ока. Заставят ли меня Кэмпбеллы дать показания против Финна без защиты супружеских привилегий? При этой мысли у меня сводит желудок.

"Какое тебе дело?" Он прищурился на меня. "Только не говори, что ты влюбилась в этого ирландского ублюдка? Полагаю, вы провели много времени вместе в той ветхой хижине. Я думал, он никогда не уйдет". Он усмехается, а я пытаюсь собрать его слова воедино.

"Ты ждал, пока он уйдет, чтобы столкнуться со мной на ферме?"

Он усмехается. "Потратил долбаные часы, чтобы все равно вышвырнуть тебя на обочину. Не знаю, зачем я беспокоился, ты так же бесполезна, как и раньше. По крайней мере, теперь ты не сможешь ничего испортить, пока будешь сидеть взаперти до свадьбы".

Я чувствую, как он захлопывает дверь, по сильным вибрациям в моей груди.

И вот так, словно последних нескольких недель и не было, игра продолжается. Мой отец стремится получить больше власти и связей, и для этого он использует мою руку для брака. Интересно, поймет ли он когда-нибудь, что это его собственная жадность заставляет нас попадать в такие ситуации?

Единственной причиной, по которой мой отец решил поставить под угрозу длившееся десятилетиями перемирие с семьей Фокс, была его собственная жадность. Когда он организовал мой брак с Финном, его не устраивала связь с одной из самых могущественных преступных семей. Нет, он дал понять, что, несмотря на брак, наша цель не изменилась. Мы по-прежнему охотились за тайником.

Я была так зла на Финна, так зла на себя, так измучена и травмирована всем происходящим, что согласилась с планом отца. Я увидела фотографию убежища и отправила ее отцу, сказав, что это потенциал, который нужно исследовать.

Когда Финн привел меня в убежище, я поняла, какой бомбой окажется эта фотография. В тот момент я знала, что разобью ему сердце. Я и представить себе не могла, что тот момент любопытства в коридоре станет бременем наших отношений. Он просил от меня верности и честности, а я эгоистично пообещала ему то, что никогда не смогу дать.

Эта маленькая ошибка стала похожа на оставленный без внимания заусенец, который загноился и превратился в смертельную инфекцию. Я знала, что совершила непоправимую ошибку с Финном. Но я решила попробовать, даже если это будет глупостью.

Губернатор был самой большой угрозой нашему будущему. Супружеские привилегии или нет, но пока он пытается раскрыть убийство своего сына, мы с Финном никогда не будем в безопасности. Коррумпированный политик с криминальными связями — грозный противник, и он был готов постучать в нашу дверь.

Убив Хадсона, я нацелилась на его спину. Я должна была исправить ситуацию для него и для нас. За нами охотились с двух сторон. Губернатор пытался найти своего сына, а мой отец все еще намеревался разрушить наше перемирие, длившееся десятилетиями, чтобы добраться до тайника. Я думала, что пока смогу сдержать отца, но знала, что нужно предпринять шаги, чтобы уничтожить губернатора и постоянную угрозу, которую он представляет.

Я откинулась на матрас и проследила глазами за трещинами на потолке. Я вымоталась до костей и одновременно гудела от неконтролируемой энергии. Я не могла перестать думать о своем телефоне и сообщении, которое я оставила Финну.

Нашел ли он его? Рассказали ли ему Les Arnaqueuses о нашем плане? Выполнят ли они наш новый план?

Имеет ли все это значение, если я выхожу замуж за брата человека, которого убила?

Поворот засова пугает меня, и я поднимаюсь на ноги в постоянной тревоге. Входит один из солдат моего отца. Он ставит передо мной на пол миску с минестроне. Никаких столовых приборов. Даже ложки нет. Неужели они думают, что я выберусь из комнаты на высоте четырех этажей с одной лишь ложкой?

"Ты выбрал себе дату?" спрашиваю я.

Он кивает. "Через четыре дня".

Четыре дня спустя я смотрю на свое отражение, одетая в белое. Я чувствую и выгляжу опустошенной. Мои обычно полные щеки теперь выглядят обвисшими из-за пяти дней, проведенных на супе. Мешки под глазами темные и ярко выраженные, несмотря на все старания моей мамы. Она надела