Ненавидь меня - Саммер О'Тул

она издает болезненный стон, когда из ее легких выжимают весь воздух. При звуке моего приближения Лучано разворачивается и отходит в сторону, а ее голова безвольно свисает, и она дает мне возможность выстрелить.

Кровь брызжет, когда пуля входит и выходит из головы громилы. Эффи падает без сил, и я, борясь с инстинктом, бегу к ней, нацеливая пистолет на Лучано. Его рука тянется за спину, и я рычу: "Бросай, или я без колебаний всажу пулю и тебе между глаз".

Он вытаскивает свой пистолет из-за пояса, болтает им в поднятых руках, кладет его на пол и бросает мне. Я поднимаю его и заправляю в брюки. Кровь бьет ключом, рука трясется, я пытаюсь сдержать палец, каждая частичка меня кричит, чтобы я убил человека, который причинил боль моей жене.

"Финн." Ее голос — мягкий бархат, когда она кладет руку на мою руку и опускает оружие. Воздух с трудом вырывается из моих легких, я с трудом сдерживаю свой гнев — гнев не кажется мне достаточно сильным словом.

"Возьми скотч из верхнего ящика, Эффи". Я не свожу с него глаз. В ответ мне улыбается хитрая, отвратительная ухмылка. Я представляю, как выбиваю кулаком его поганые зубы, а потом отрезаю ему язык.

Эффи протягивает мне рулон скотча, и я жестом приглашаю его сесть на один из обеденных стульев. Он только издевательски смеется, а я быстро приматываю его к стулу. Когда он обездвижен, я подхожу к Эффи и обхватываю ее руками так крепко, что потребовался бы чертов титан, чтобы оторвать нас друг от друга.

Я ослабляю хватку настолько, чтобы заглянуть ей в глаза. "Черт, мне так жаль". Я осматриваю ее лицо в поисках каких-либо других признаков травмы и не нахожу их. "У тебя что-нибудь болит? "1

Она игнорирует мой вопрос. Ее голос мягкий и воздушный. "Ты убил ради меня".

Я обнимаю ее за щеки, смахивая с лица потные пряди волос. "Детка, я готов умереть за тебя".

Она закрывает глаза с тяжелым вздохом, и мне больно, что она когда-то сомневалась в этом. "А теперь разберемся с этим куском дерьма". Я отстраняюсь и поворачиваюсь лицом к Лучано. "Что с тобой делать?"

"Ну разве это не сладкий момент", — усмехается он.

"Мне все равно, кто ты — ее отец или реинкарнированный Бог, никто не обидит мою жену и не останется безнаказанным".

"Не знаю, почетно это или позорно", — размышляет он.

"Что именно?" Я устал от этих игр.

"Ты играешь в белого рыцаря по отношению к стукачу". Он наклоняет голову в одну сторону, его рот кривится в самодовольной усмешке. У меня сводит челюсти, пальцы крепко сжимают пистолет, пока я обдумываю его слова. Я сжимаю вторую руку в кулак.

"Ты хочешь сказать ему или это сделаю я?" Он смотрит мимо меня на Эффи, и у меня возникает тоскливое чувство, что весь мой мир вот-вот рухнет. "О, я просто сделаю это: Я знаю о убежище. Это просто вопрос времени, когда мы придумаем, как туда попасть".

"Правда?" Я смотрю на Эффи, и она тут же разрывает зрительный контакт и смотрит на свои ноги. Одного этого движения достаточно, чтобы разорвать мое сердце, словно оно всего лишь лист бумаги. Эффи всегда могла смотреть мне в глаза, даже когда я приставил к ее голове пистолет, она не дрогнула.

Один этот взгляд говорит мне все, что мне нужно знать, но я все равно бросаюсь к ней. " Расскажи. Мне." Я не могу скрыть боль в своем голосе, она вырывается из меня так же, как вырывается из груди мое разорванное сердце.

"Да, но…"

Нет никакого "но". " Давай."

"Фи…"

"Если ты сейчас же не выйдешь через эту дверь, ты выйдешь в мешке для трупов". Мой голос лишен эмоций, холоден и отстранен, потому что, если я проникнусь своими чувствами, я сожгу это гребаное место дотла, и мне все равно, кто в нем находится.

Далее я вырезал Лучано из ленты. "Ты жив только потому, что я еще не решил, как тебя убить", — говорю я со смертельным намерением.

Он встает, делая вид, что в нем нет ни капли страха, но я вижу бисеринки пота на его лице и тяжелое дыхание, которое он испускает. Эффи все еще стоит на том же месте, где я ее оставил. "Эуфемия, пойдем", — говорит он хрипловато, не дожидаясь ее, прежде чем исчезнуть за дверью.

Она бросает на меня последний полный слез взгляд, прежде чем последовать за ним. Я реагирую, не задумываясь, и тяну ее за руку назад. На ее лице мелькнула надежда, и я заговорил, заглушая любой проблеск света в ее мучительно красивых глазах.

"Это последний раз. Если ты еще раз предашь меня, то неважно, какая у тебя сладкая киска или что я когда-то чувствовал к тебе, я просто трахну тебя в последний раз, прежде чем перерезать тебе горло".

Тогда я отпускаю ее. Я отпустил ее, чтобы она не видела, как я сломался.

Ее слова с гала-концерта танцуют в моей голове, мягкие и умоляющие: Я бы хотела жить в этом моменте вечно.

То, что я считал началом вечности, оказалось лишь ложкой сахара перед ядом. Теперь я понимаю, что она хотела остаться в этом мгновении, потому что знала, что это мгновение последует за ним. Я закрываю глаза, желая, чтобы мой мозг отогнал сладкие воспоминания, которые мучают меня, и я смог обдумать свои дальнейшие действия.

Раньше у меня никогда не было проблем с отключением эмоций. Это было похоже на щелчок выключателя, если свет вообще был включен. Мне стало больше нравиться работать в темноте. Легче, чище и гораздо менее болезненно. Но сейчас это все равно что пытаться остановить потоп с помощью бумажных стен. Бесполезно.

Ну, для начала я могу избавиться от трупа на моём полу. Но я не могу больше находиться здесь, я чувствую, что тону в воспоминаниях о ней. По дороге к машине я звоню своему уборщику, разговор длится десять секунд.

Я сажусь в машину, скольжу за руль и ударяюсь головой о подголовник, чувствуя себя не менее утопающим. Я смотрю направо и вижу подсолнухи, которые так и не успел подарить, торопясь их сберечь.

Солнечная желтизна их лепестков как будто смеется надо мной. Какой же я глупец, ослепленный любовью.

Я еще немного смотрю на цветы: они смеются надо мной или кричат, чтобы я открыл свои чертовы глаза? А может, я просто схожу с ума, когда растения