У каждого своя война - Эдуард Яковлевич Володарский

ясно как дважды два, и он без нее не сможет уехать — это тоже ясно ему без долгих раздумий. Не сможет она бросить отца, сестренку... Ну хоть попрощается с ней, в глаза ей напоследок посмотрит... скажет что-нибудь небрежное... уезжаю, мол, на Север, пойду в море... И Робке живо представилась романтическая картина в духе «Леди Гамильтон»…

Он сам не заметил, как ноги привели его к Гаврошу домой. Деревянный двухэтажный барак со светящимися желтыми окнами. Робка огляделся и шагнул в темный, пахнущий кошачьей мочой подъезд. Поднялся по скрипучей деревянной лестнице на второй этаж, открыл дверь в коридор и, пройдя несколько метров, столкнулся с матерью Гавроша, выходившей из кухни со сковородкой, на которой шипела яичница с колбасой. Лицо у Катерины Ивановны было опухшее, нездоровое, волосы растрепаны, в углу рта прикушена потухшая папироса.

- Ха, Робертино! — обрадовалась она, и Робка понял, что она выпивши. — Давненько тебя не видела! Заходи, гостем будешь!

- Гаврошдома?

- Дома…

Она зашаркала стоптанными тапочками по коридору, Робка двинулся за ней. Прошли несколько дверей, некоторые были обиты дерматином, порванным во многих местах, из дыр торчали клочья грязной ваты. Наконец Катерина Ивановна открыла нужную дверь, вошла первой. Робка остановился на пороге.

- Гаврош! — весело сказала Катерина Ивановна. — Корешок к тебе.

А Робка увидел сидевшую за столом Милку, и от сердца сразу отлегло, он даже обрадовался — ну конечно, она здесь! За столом сидели Милка и еще одна девица — рыжая, густо накрашенная, рядом с ними — Гаврош, Валька Черт, Ишимбай и Боря Карамор, который жил, кажется, в Маратовском переулке. Ишимбай без всякого выражения разглядывал Робку своими узкими, как ножи, черными глазками. Здоровенный малый, с руками как поленья, с широким лунообразным лицом. Такая физиономия сама по себе наводила на человека страх.

- Тот самый, что ли? — вполголоса спросил

Ишимбай Вальку Черта.

- Ну... сам пришел, во зверь, — ухмыльнулся

Валька Черт.

Чуть в стороне от всех сидел взрослый дядя в белой рубашке с аляповатым галстуком — на голубом фоне красовалась под зеленой пальмой обнаженная негритянка. Этого дядю Робка видел однажды с Гаврошем в скверике. Когда же это было? Ну да, он тогда как раз познакомился с Милкой. Гаврош называл его, кажется, Денисом Петровичем.

Было накурено, на столе громоздились пустые бутылки, тарелки с недоеденной закуской, вскрытые банки со шпротами, сайрой и килькой в томатном соусе.

- Ты-ы глянь-ка, явился — не запылился! — протянул Гаврош, изумленно глядя на Робку. — Ну, наглый гад! Нет, ты глянь, Денис Петрович! Ишимбай! Сам пришел, карапуз! — и Гаврош пьяно рассмеялся.

А Робка ничего не слышал — смотрел в глаза Милке, и она не отводила глаз. Лицо у нее сделалось серьезным и напряженным, хотя до этого она беззаботно смеялась.

- Этот у тебя Милку чуть не увел? — с усмешкой спросил Денис Петрович. Он сидел на диване и тихонько пощипывал струны гитары, лицо, взопревшее от духоты, подстриженная челка — такие в те времена назывались бандитскими — приклеилась к потному лбу.

- Он, он! — с готовностью подтвердил Валька Черт.

- Молодец, пацан, — снова усмехнулся Денис Петрович и по-свойски подмигнул Робке, дескать, не робей, парень.

- Он у тебя Милку чуть не увел? — изумленно переспросила Катерина Ивановна и хрипло рассмеялась. — Ну, шустряк парень! У моего Гавроша! Ну, молодчага! — Она легонько подтолкнула Робку к столу. — Наша Милка кому хочешь голову задурит! Мастерица на это дело!

Рыжая девица при этих словах рассмеялась, проговорила:

- Милка, ты роковая баба!

- А у нас «чуть» не считается! — крикнул Гаврош. — Правда, Робертино? Ну, че молчишь? Пришел — так говори! «Чуть» считается или не считается?

- Не считается... — еле слышно выдавил из себя Робка, продолжая смотреть на Милку.

- Он на ней жениться хотел, гадом буду, не вру! — сказал Валька Черт, и теперь захохотала вся компания, кроме самой Милки. Прикусив губу, она смотрела на Робку, просто впилась в него глазами и, кажется, как и Робка, ничего вокруг не видела и не слышала. Вдруг она счастливо улыбнулась ему. Робка это ощутил — она улыбнулась только ему.

- Правда хотел? — Катерина Ивановна стала тормошить за плечи Робку, продолжавшего смотреть на Милку, и прикрикнула на ребят: — Ну чего ржете, коблы?! Честный малый! Сонька, тебе такого ни в жисть не видать!

- Надежный пацан, я еще тогда почуял. — Денис Петрович первым перестал смеяться, посмотрел на Робку даже с сочувствием. — Это с ним ты ларек колол, Гаврош?

- Ага! Верный друг был! А стал... на бабе скурвился. — Гаврош презрительно скривил губы. — Если не Бобан, я бы ему…

- Замолчи, Витя, — тихо проговорила Милка, и Гаврош, к удивлению всех, послушно замолчал.

- Надежный пацан... — повторил Денис Петрович. — Из-за бабы кореша ссориться не должны.

Взгляд у Гавроша потяжелел, злая усмешка скользнула по губам. А Робка все так же стоял перед столом, пока мать Гавроша не подтолкнула его к пустому стулу:

- Не слушай их, дураков. Есть хочешь, рубай! — И Катерина Ивановна подвинула ему тарелку, стала накладывать жареной картошки с яичницей, сунула в руку вилку.

- Так давайте прям сейчас свадьбу сыграем, а? — предложила рыжая Сонька. — Только кто жених будет? Гаврош или Робертино?!

И вся компания снова дружно захохотала. Стиснув зубы, Робка смотрел на них — смех больно бил в уши, захотелось рывком опрокинуть стол, плюнуть в лунообразную морду Ишимбая или лисью физиономию Вальки Черта, но они же прибьют его тогда. В драке эти ребятки пощады не знают... А он один, что он сможет против них?

- Ешь, Робка, ешь. — Катерина Ивановна заботливо похлопала его по плечу. — Что, правда в Милку влопался? — спросила она, наклонившись к нему и дыхнув перегаром. Робка ощутил запах немытого тела, нестираного белья, дернул головой в сторону, ответил:

- Да, тетя Катя…

- Тогда держись... не уступай…

Робка не ответил, поковырял вилкой в тарелке, но есть не стал. Денис Петрович ущипнул струны гитары, запел протяжно, с надрывом:

Течет речка да по песочку, бережочки моет,

Молодой жульман, молодой жульман

Начальничка моли-и-ит…

- Ты выпей сперва, потом закусывать будешь. — Гаврош налил в стакан, подвинул его к Робке, смотрел на него требовательно. — За невесту выпей, че ты?

- Не хочу...