Кортик фон Шираха - Рубен Валерьевич Маркарьян

очереди в песчаную подушку, подготовленную под укладку вечным камнем. Прохожие с энтузиазмом снимали эту Олимпиаду на свои мобильные камеры, щедро делясь экзотическим зрелищем в социальных сетях.

У подъезда дома Андреева Артем громко затопал ногами, пытаясь стряхнуть собранную по дороге строительную пыль. Пошаркал старательно о коврик у входа в подъезд. Набрал код домофона, под традиционное бульканье звукового сигнала открываемой двери вошел.

– Артем Валерич, ну, не знаю, как вам сказать, но… – Андреев был удивлен появлению адвоката, открыв дверь в квартиру.

– Михаил, я же ваш защитник и связан вашей волей, для меня кодекс профессиональной этики – свят, – с порога успокоил клиента адвокат. – Если вы еще не успели отказаться от моих услуг, то предлагаю вам выслушать, как вам надо себя вести, чтобы не получить большой срок, который вам неминуемо гарантирован.

Андреев пару секунд колебался. Потом пригласил войти.

– Я не отказался от вас, Артем Валерич, просто… Ну, я подумал, как-то неудобно перед вами. Я же признаю вину. А вы старались меня защитить.

– Я и сейчас стараюсь. А вы и раньше вину признавали, вопрос только в чем. Мы с вами обсуждали состояние аффекта, мы к этому и готовились, – Артем деловито прошел в гостиную, не снимая обуви, покосившись лишь на белые тапки Clubmed, недавно служившие средством передвижения для молодого следователя Богданова.

По-хозяйски сел за обеденный стол в кухне-гостиной, открыл портфель, вынул планшетный компьютер и несколько листов бумаги. Андреев молча наблюдал, стоял, будто команды ждал. Артем взглядом показал на стул рядом и нахмурился. Андреев спохватился.

– Артем Валерич, может чаю? Я сейчас вскипячу.

– Я уж думал не предложите, – как можно дружелюбнее сказал Артем. – Но, собственно, почему чаю? Вам под домашним арестом никто алкоголь не запрещал. Нет такого ограничения в судебном постановлении. Телек и интернет, телефон и смс, то есть все блага современной цивилизации, возможные в СИЗО, запрещены, а вот выпить и закусить, это – пожалуйста!

– Да, это правда, – Андреев пошуршал своими мохнатыми тапками по глянцевому полу в сторону шкафа с напитками. – Странное дело, я под домашним арестом на всякий случай ни телек не включаю, ни в Интернет не вхожу. По телефону только с вами и со следователем. Ну, с родными иногда, с его разрешения. А в СИЗО бы, наверное, из Одноклассников не вылазил, в вацапе бы песни пел.

– Вот, и я о том, – Артем взглядом следил за рукой Андреева, шарящей по полкам бара со спиртным: что он выберет? – Получается, если вы одинокий и бездетный, вам в СИЗО будет веселее, чем дома. Одному тут без общения с ума сойдешь быстро. А инстинкт свободы обязывает к дисциплине, в СИЗО в любом случае не хочется, хотя бы ради вот этого.

Последние слова были адресованы пузатым коньячным бокалам и французскому ХО в красивой початой бутылке. Андреев торжественно поставил разрешенную продукцию на стол.

Выпили темного янтаря. Слезливые дорожки по внутренним стенкам бокалов ко дну вернуться не успели, Андреев еще плеснул: «Хорошо пошло!» Видно было, не позволял он себе в одиночестве. Артем молча предложил чокнуться. Андреев также молча согласился звоном стекла. Через пару минут глаза подзащитного приняли форму и оттенок всеобщего согласия, потому Артем и заговорил:

– Нет, ну а что? Все верно. Редкий случай, когда я со следователем согласен. Не то что я его вдруг возлюбил, просто тут есть волшебная правда логики. Кому нужен этот немецкий кортик, будь он неладен. Бытовуха и бытовуха. Будем вести себя смирно, Весло замолвит словечко, шесть лет дадут. А по закону то, что меньше восьми, можно и условно. Так что все верно, Михаил.

Андреев неуверенно кивнул, как только умеют мертвецки пьяные и виноватые. Вроде и не кивок даже, а попытка удержать голову от падения с плеч. Она падает, но напряжение неразрубленных шейных мышц ее сдерживает.

Андреев пересел на стоящий рядом диван. Только сейчас Артем заметил дымчатого жирного кота, пузом кверху растекшегося между подушками. Андреев погладил животное, оно замурлыкало и лениво положило лапу на руку хозяина.

– Артем Ваалерич, так мы будем готовиться? – заплетающимся уже языком промямлил Андреев.

Артем удовлетворенно хмыкнул:

– А мы еще разве не готовы? – и по-хозяйски взяв бутылку, сцедил маслянистого здоровья еще пару капель себе и пациенту.

Андреев оставил кота, к радости последнего, встал с дивана, залпом выпил коньяк, и, заложив руки за спину, вышел из гостиной в раскрытую дверь спальни. Через несколько мгновений он вернулся и быстро проследовал мимо Артема в прихожую. Там развернулся и двинулся обратно, скрывшись в спальне. Маршрут Андреев повторил трижды, пока Артем не поинтересовался, отчего сквозняк?

– Я так гуляю. Благо, квартира большая. Там еще выход на балкон, я посчитал, что с выходом на него 50 шагов туда обратно – получается 80 метров, – поделился секретами здорового образа жизни обладатель титула домашнего арестанта. – За день десять тысяч шагов нагуливаю. Иногда следователь разрешает на улицу, тогда вообще отлично.

Артем засобирался. Задачу он выполнил. Браслет на ноге Андреева уверенно записал весь разговор для передачи «кому следует». Если не в прямой эфир транслировал.

Провожавшие Артема мохнатые тапки Андреева, тащившие его не по-спортивному обмякшее тело за собой, остановились у двери.

– Аррртем Вааалерич….

Туловище Андреева качалось, сдерживаемое упорными тапками, вросшими в пол.

Артема тоже штормило, но, конечно, не так сильно, как его подзащитного.

– Артем Валерич… Артем Валерич…. – собираясь с мыслями, повторял Андреев имя адвоката.

Каховский в упор смотрел на него и ждал.

– Артем Валерич… А можно на суде я все-таки скажу… Этот кинжал… Ну, то есть кухонный нож… Сука… Он сам впрыгнул мне в руку и сжал пальцы…

* * *

Выйдя из подъезда, повернув в арку и, оказавшись на израненной ремонтом Пречистенке, Артем столкнулся с каким-то японским туристом в панаме.

Артем дружески вспомнил про пардон, японец парировал «Сумимасэном». Артем остановился и поискал телефон, который перед приходом к своему подзащитному по привычке выключил. Нашарил в боковом кармане твердое-плоское, достал, надавил ему по кнопкам-ушам слева и справа одновременно, дожидаясь восхода солнца-яблока.

Краем глаза за японцем смотрел. Тот делал вид, что озирается, как положено туристу. Что-то в его облике было знакомое.

Никогда в жизни обладающий плохой памятью на лица Артем не узнал бы человека, даже если бы с ним встречался трижды ранее. Да и вообще, адвокат Каховский плохо помнил новые лица, если ему не заплатили за разговор-консультацию. Японца среди клиентов Артема вообще не было никогда, это он точно помнил. Но что-то знакомое в этой панаме было. Панама! Взгляд Артема сполз чуть ниже редкого в этих широтах