Кортик фон Шираха - Рубен Валерьевич Маркарьян

Морзе? Я ваши слова различать умею, если вы не сильно шуршите вашим телефоном о карман с внутренней стороны.

Артем уловил саркастические нотки в словах старика. Действительно, прослушать телефон может кто угодно. От производителя, до дворового хакера. Чего уж ждать от фанатичных нацистов, гоняющихся за…

В этот момент Артем вдруг понял, что для фон Арнсберга кортик лидера «Гитлерюгенда» Бальдура фон Шираха имеет не только коллекционное значение. Этот предмет ему или им важен так же, как кадильница Корея его потомкам. У этого оружия есть какое-то иное предназначение, нежели чем висеть на стене в домашнем кабинете старого нациста.

– Господин фон Арнсберг! Я понимаю, вам этот предмет дорог. Возможно, как память. Возможно, он для вас дороже памяти, я-то не знаю. И не мое дело – знать. Но вот господина Агаркова, точнее, господина Брауншвайгера я очень расстрою, если не отдам ему просимый им артефакт. Он ведь тоже коллекционер, только он больше по бытовым предметам интерьера, нежели чем по оружию.

Фон Арнсберг с той стороны захохотал противным старческим смехом. Ненадолго совсем позволил себе веселье. Через секунды уже совершенно спокойным голосом сообщил:

– Вы правы, для нас этот предмет имеет такое же значение, как для наших оппонентов в Москве револьвер господина Дзержинского. Может, чуть большее. Но мы рады, что сможем хоть таким витиеватым способом, но посотрудничать с ними. Странная история, да?

Артем согласно промолчал в трубку.

– Ваши отношения с господином Брауншвайгером – это ваши отношения. Но они не должны мешать нашим планам. Я с ним решу вопрос. Но вы должны предоставить мне гарантии, что он получит то, что просит. Как вы намерены это сделать?

– Гарантии? Какие я могу предоставить гарантии? Предмет у меня в сейфе, сейф в утке, утка в зайце… – Артем почему-то произнес эти слова из русской сказки в беседе на английском языке. Как-то само собой вырвалось.

– Что? – переспросил фон Арнсберг. – У Вас все в порядке, Артем?

– Да, все хорошо, это традиционные русские выражения, извините. Сленг. Я имел в виду, что требуемая вещица в надежном месте. И если я ее оттуда выну, то ее безопасность не гарантирована. Как и моя. А потому, какие гарантии я могу дать господину Брауншвайгеру? Не понимаю.

– Артем, вы умный, вам и думать положено. Я – старый и мудрый, я могу договориться с господином Брауншвайгером. Дайте мне только о чем договариваться. Не могу же я быть и старым, и мудрым, и умным одновременно?

Артем оценил мудрость старика и его логику. Согласился сквозь зубы.

– Дайте подумать. Как вам перезвонить?

– Да просто направьте личное сообщение в Фейсбук на странице «Немецкого клинка». Что-нибудь напишите. Мы перезвоним.

Глава 28

Стук колес убаюкивал. Но Отто неотрывно смотрел в окно на проносящиеся мимо деревья, поля и полустанки, стараясь выхватить взглядом детали уходящих вдаль кадров реальности. С такой фантастической скоростью он не ездил никогда, а потому старался запечатлеть в памяти всю эту поездку, каждую ее деталь. Тормозить глазами убегающий со скоростью две сотни километров в час пейзаж, казалось чем-то вроде увлекательной игры.

«Летучий Гамбуржец» – этот новейший чудо-дизель с электроподачей встал на рельсы Рейхсбана в 1933 году и уже через три года, к Олимпиаде, соединил основные города Германии со столицей, установив мировой рекорд скорости на железной дороге.

– Достойная альтернатива самолету, не так ли? – услышал Отто голос принца, обращавшегося к собеседнику – офицеру Люфтваффе, сидящему напротив.

Офицер был одет в парадную форму, серо-голубой китель поверх белой рубашки с черным галстуком. Красивое серебро погон и одинокий орел на петлицах подсказывали, что перед ними – лейтенант. Кортик на ремне гордо сигнализировал о принадлежности к летному составу. Отто невольно залюбовался кортиком, этой уменьшенной копией римского меча в ножнах из синей кожи. Лейтенант, заметив взгляд юноши, улыбнулся. Вынув кортик из ножен, протянул Отто, глазами давая понять, чтоб тот не стеснялся принять оружие для более пристального изучения.

Принц тоже улыбался и ждал, когда лейтенант вступит в дискуссию.

Они с Отто ехали из Кельна в Берлин, как раз к открытию Олимпиады. После того, как Отто блестяще справился с заданием принца и практически помирил католическую общину Вевельсбурга с новым Орденом, поселившимся в замке, принц взял юношу с собой в качестве помощника-посыльного. На календаре гордо занял свое место июль, занятия в школе закончились, так что Брунхильда и Рихард ни капли не волновались по поводу сына, тем более что стать помощником адъютанта имперского министра пропаганды, аристократа в нескольких поколениях, было весьма почетно и полезно для будущей карьеры.

За эти три недели принц с Отто исколесили полстраны, наматывая километры автобанов, железных дорог и воздушных линий на катушку своих впечатлений. Отто впервые посетил Нюрн берг – эту колыбель партийных съездов, где грандиозный замысел архитекторов воссоздал древний Рим, только в разы масштабнее. Отто не раз видел фильм Лени Рифеншталь «Триумф воли», поражаясь снятому талантливым режиссером величию Нюрнберга, но то, что он увидел воочию, превзошло ожидания.

Побывали они также в Кведлинбурге на мистической процедуре возложения венков к могиле Генриха Первого Птицелова, ровно тысячу лет назад похороненного в тех местах. Впервые Отто увидел рейхсфюрера СС Генриха Гиммлера. Тот произнес речь, которую транслировало радио на всю страну. В словах Гиммлера Отто уловил абсолютную схожесть с речью принца во время праздника летнего солнцестояния неделей ранее в Вевельсбурге. Сообразительный Шульц понял, что речь для рейхсфюрера готовилась в министерстве пропаганды, а принц цу Шаумбург-Липпе просто использовал ее тезисы для покорения сердец собравшихся в замке Вевельсбург. Но, конечно, Гиммлер выглядел эффектнее принца, произнося слова гордости о великом немце, которого рейхсфюрер считал своим предыдущим воплощением. Стоящий за белой трибуной главный рыцарь ордена СС в своей черной, отороченной серебряным шитьем униформе на фоне белого тканого экрана с гигантскими черными молниями зиг-рун казался и вправду воплощением Генриха Первого, вещающего на всю империю.

– Клинок нашего кортика сделан из стали, как наши сердца, а ножны из алюминия, как крылья наших самолетов. Но когда-то мы сделаем их из золота, как говорит наш главнокомандующий Герман Геринг, – сказал лейтенант, продолжая наблюдать за восторженным взглядом Отто Шульца.

– И все-таки? – попытался вывести летчика на разговор принц. – Не кажется ли вам, что скоростные поезда составят альтернативу «Люфтганзе»? Не по числу пассажиров, а по скорости доставки? Вы ведь учились на пилота в «Люфтганзе»?[12]

Пилот обратил дружелюбный взгляд на принца:

– Лейтенант Люфтваффе Вальтер Зигель, – представился он.

Принц чуть наклонил голову в приветствии. Представился. Офицер, услышав имя принца, выпрямился и резко качнул