Птицы - Владимир Торин

одним из упомянутых боявшихся учиться летать профессоров.

Мадам Клара кивнула мадам Воррте на прощание и покатила коляску по коридору.

– За мной, дети! – бросила она, не оглядываясь.

Финч и Арабелла глянули на боявшуюся поверить, что, кажется, все обошлось, Кору и двинулись следом за няней.

Они шли молча. Мадам Клара катила коляску, а дети брели рядом, будто прикованные к ней цепью.

Финч ожидал, что няня начнет кричать и обвинять их, стоит им покинуть школу носатых существ Фогельтромм, но она не сказала им ни слова.

Это молчаливое шествие действовало на Финча удручающе. Ему казалось, что буря все копится, с каждым шагом все нагнетается, будто воздух, надувающий резиновый шар, и что вот-вот этот шар лопнет.

Когда они прошли весь Гротвей и оказались на пустыре, а вдали уже замерцали редкие огоньки Горри, Финч не выдержал.

– Мадам, пожалуйста, не отбирайте наши воспоминания, – попросил он.

Мадам Клара медленно повернула к нему голову.

– С чего бы, скажи на милость, мне этого не делать?

В ее голосе звучали насмешливые нотки, но мальчик был так испуган, что не заметил их. Арабелла же просто брела с грустным видом, глядя себе под ноги.

– Мы никому ничего не расскажем, – клятвенно заверил Финч. – Честно-пречестно!

Мадам Клара молчала и просто катила коляску по пустырю. А мальчик решил не сдаваться:

– И вообще, это несправедливо!

– Несправедливо, ты говоришь? – проворчала мадам Клара.

– Да! – с вызовом сказал Финч. – Вы бы точно не хотели, чтобы вам стерли воспоминания!

Няня покачала головой и отвернулась.

– Уж поверь, я бы предпочла забыть многое.

Финч явственно разобрал в ее голосе застарелую тоску.

– Что вы слышали? – спросила мадам Клара.

«Ну вот, началось!» – с тревогой подумал Финч.

– Что вы слышали? – чуть громче и гораздо жестче повторила мадам Клара. – Неужели вся твоя храбрость, Финч из двенадцатой квартиры, иссякла?

Финч осмелился ответить:

– Мы слышали, как вы просили мадам Воррту помочь вам. Помочь убедить какого-то мальчишку, чтобы он передумал. Только мы не поняли, что это за мальчишка…

– О, он давно вырос, – с показным безразличием ответила няня. – Но для родителей, нянь и учителей дети навсегда останутся детьми. Поэтому он навсегда останется для меня мальчишкой, тем, о ком я, не смыкая глаз, заботилась когда-то. За кем приглядывала, чтобы он не превратился однажды… в своего дядю. Но он превратился.

Слова няни очень походили на жалобу. Конечно, при условии, если бы мадам Клара в принципе умела жаловаться. Она была непреклонной и непримиримой. А еще очень сильной. Но она будто бы и сама не заметила, как на свободу вырвалось признание, полное сожалений, явно копившихся в ней долгое время. Кто знает, быть может, мадам Клара считала, что тихий вечер на заснеженном пустыре – это не худшие время и место для подобных признаний.

– И вот мы идем домой, а вы просите меня не отбирать у вас воспоминания, – продолжила она. – И это после всего, что вы видели. После всего, что услышали. Я не слишком переживаю о том, что вы проболтаетесь, ведь вам, скорее всего, никто не поверит. Я больше опасаюсь последствий, которые, видимо, неминуемы.

– Что вы имеете в виду? – спросил Финч.

– Вы очень опасные существа, – сказала мадам Клара. – Дети… Обладая неуемной фантазией и бесконечным запасом энергии и при этом часто не представляя последствий, вы способны на ужасные, роковые поступки.

– Ничего подобного! – воскликнул Финч. Он не представлял себя совершающим какие-то ужасные, роковые поступки. Он что, жулик какой-то? У него даже нет бархатной черной маски с прорезью для глаз!

– Хорошо. Я поясню, – сказала няня. – Я так понимаю, вы продолжаете искать пропавшего мистера Фергина. И весь этот утренний спектакль с гремлинами – тоже ваших рук дело.

– А откуда вы знаете, что мы ищем дедушку? – удивился Финч. – И вообще что он пропал?

– Ты сам мне рассказал.

Финч негодующе засопел:

– Это было перед тем, как вы забрали мои воспоминания? Я что, совсем тогда был спятившим, чтобы вам все рассказывать, и… и вы меня не остановили?

– Ну, как видишь… Так чего вы намеревались добиться, устроив всю эту возню с гремоловами?

– Не скажу, вы… – храбро начал Финч, намереваясь с вызовом бросить «Вы и так знаете слишком много!», но тут же как на духу выдал всю правду:

– Перед исчезновением к дедушке приходил Человек в черном. Мы подумали, что он как-то связан с тем, что дедушка пропал, и хотели узнать его имя – прочитать в книге учета посетителей дома миссис Поуп.

– И вы для этого все это устроили? – мадам Клара глянула на Финча с удивлением. – Я так погляжу, вы не ищете легких путей, – сказала она. – Ведь все можно было сделать намного проще.

– Как это? – спросил Финч.

– На вашем месте я просто попросила бы миссис Поуп показать мне это имя в книге, – сказала мадам Клара. – Будь я тобой, Финч из двенадцатой квартиры, я дождалась бы, когда придет мистер Дьюи, подошла бы к стойке и сказала, что дедушка просил отправить письмо его старому другу, который приходил на днях. И передала бы мистеру Дьюи пустой конверт, на котором заблаговременно очень неразборчиво написала бы какое-нибудь имя. Конечно же, он сразу попросил бы уточнить имя получателя, и вот тогда я попросила бы у консьержки дозволения переписать имя из книги учета посетителей. Возможно, в обычное время миссис Поуп и спорила бы, но в присутствии почтальона, я уверена, она не стала бы. Да и зачем? Это ведь просто имя. Которое, по ее мнению, ты и так должен знать. Нужно было просто поизобретательнее соврать, а не устраивать целый… я даже не представляю, как это назвать.

Финч и Арабелла мрачно переглянулись. Действительно, более простой способ им и в голову не пришел. Они даже не задумались о возможности спросить у консьержки нужное им имя.

– Так к чему я это веду, – продолжила мадам Клара. – Вы сымитировали нашествие гремлинов, перевернули все в нашем доме кверху дном, обманули взрослых. Подделали следы и отыскали где-то дохлого гремлина… При этом вы не учли, что любой из вас мог задохнуться, надышавшись газом. Что случилось бы, если бы кто-то из вас умер? Отчего вы опустили ваши головы? Эй, Финч из двенадцатой квартиры! Почему молчишь? Что бы ты испытывал, если бы твоя подружка из-за тебя задохнулась? Что бы испытывали твой дедушка или ее мама? Это и есть роковые, ужасные поступки без оглядки на возможные последствия. Раз все прошло хорошо, вы, вероятно, ощущаете себя самыми настоящими храбрецами и героями, но в случае провала это была бы трагедия. Ты спрашиваешь, почему я тебя не остановила, не отговорила и вообще ничего не предприняла? Да потому, что я знаю: детей невозможно остановить, если они что-то задумали. Даже клетка их не удержит. Я знаю, что ты добрый мальчик, у тебя большое сердце и ты намеренно никогда бы никому не навредил. Поэтому я могу лишь предупредить. А уже ты, зная о том, что от тебя, возможно, зависит жизнь этой девочки или еще кого-то, вроде той же мисс Кнауэ, будешь осмотрительнее.

– Того мальчишку вы тоже предупреждали? – пробурчал Финч и сразу же почувствовал, что, кажется, перегнул палку.

Но мадам Клара выглядела всего лишь грустной. Она не собиралась кричать на него или отчитывать.

– Напротив, – сказала она глухо. – Я пыталась быть строгой воспитательницей. Няней, которая следит за каждым шагом ребенка. Я не позволяла ему и на дюйм отступить от заданий, занятий, расписаний. Так, мне казалось, я уберегу его от ошибок, от непоправимых вещей, от разочарований, которые извратят его душу. А еще, – она презрительно поморщилась, – я годами ему втолковывала: «Ты не должен забывать о вежливости, почтительности, манерах»… Вежливость, вежливость, вежливость, будь она неладна. Я добилась своего – могу собой гордиться: воспитала вежливого, почтительного убийцу. И теперь я понимаю, что нужно было поступать по-другому – хотя бы не пытаться уберечь его от всего на свете… Он был таким хорошим. Он был моей надеждой. Горечь очерствила его сердце. Утрата ожесточила его разум. Он не понимает, что делает, и пожалеет о своих поступках. Но будет слишком поздно.

– Вы пытались сделать так, чтобы не было слишком поздно? – спросил Финч. Арабелла просто слушала, не осмеливаясь встревать.

– И я совершила ошибку.

Финч не поверил ушам. На его памяти это был первый взрослый, который признался в том, что ошибся.

– А теперь скажи мне, Финч из двенадцатой квартиры, – няня поглядела на него строго-строго, – зачем вы вообще за мной увязались?

– Мы… – Финч бросил неуверенный взгляд на Арабеллу в поисках поддержки, но та