Пиранья. Звезда на волнах - Александр Бушков

– Ну, ты силен... – покрутил головой Князь, всееще пребывая в некоторой остолбенелости. Потом спохватился: – Да пошли, что тыстоишь.

Он первым затопотал по трапу, ведущему в недра корабля.Мазур спускался следом, уже настроившись на долгие и унылые п р о ц е д у р ы,какими любезное Отечество склонно встречать оказавшихся в его положении,странников. Впрочем, этим грешит не оно одно – по ту сторону происходит то жесамое, потому что правила игры не зависят от идеологии и географическойшироты...

Морской Змей как раз сидел в каюте господина Герберта, обаразглядывали какую-то бумагу с непонятными схемами, а поодаль с видом крайнейскуки восседал Лаврик. «Тем проще, – уныло подумал Мазур. – Всекомпетентные лица в сборе, так что не получится никакого промедления. Что тамполведра скипидара с патефонными иголками...»

Немая сцена. Гамма чувств на лицах. Увы, мелькание эмоцийдлилось совсем недолго, тут собрались профессионалы – и почти сразу жефизиономии у всех присутствующих стали насквозь с л у ж е б н ы м и. Особенно уЛаврика, сподвижника закадычного, с одинаковым мастерством умевшего иприкрывать спину посреди нешуточной к а д р и л и, и выматывать душу допросами.

Предваряя события, Мазур полез по карманам пиджака, выложилна стол кучу банкнот, паспорт Гавайца, еще несколько бумаг, придавив все это«Веблеем». Князь бесшумно улетучился из каюты, возвращаясь на боевое дежурство.Трое оставшихся во все глаза разглядывали специфический натюрморт. Молчаниенарушил Лаврик:

– Одно удовольствие отправлять Кирилла на отхожийпромысел. Всегда он целую кучу добра притащит. Не забуду Ахатинские острова...

«Я тоже, – угрюмо подумал Мазур. –И стаканчик кока-колы с неведомым снадобьем, что ты мне тогда подсунул, погроб жизни не забуду. Ну, приступал бы уж, папаша Мюллер хренов, а не травилдушу подначками...»

– Никак аванс за вербовку? – поинтересовалсяЛаврик с простецкой ухмылкой.

– Ага, – сказал Мазур. – На острове,разумеется, размещалась под первой пальмой слева резидентура ЦРУ, меня иподжидавшая, они ж телепатически знали, что разыграется шторм и именно меня заборт смоет...

Его тон вовсе не был таким уж вызывающим – просто, пока неначалась официальная часть, можно себе позволить пару прибауточек, благо Лаврикпервый начал...

– Давайте серьезнее, товарищи, – сказал господинГерберт, и мгновенно наступила тишина. – Садитесь, Кирилл Степанович.Итак, вас смыло за борт... Как я понимаю, вы ухитрились добраться до суши. Доближайшего острова. Что дальше?

– Туземцы подобрали, – сказал Мазурбесстрастно. – Остров населен, и тамошний староста по имени...

– Минутку, – мягко (вот именно, мягко!) прервалгосподин Герберт. – Я вас попрошу, рассказывайте сжато, кратенько. Безненужных деталей и подробностей. Если таковые понадобятся, я будупереспрашивать. А пока что постарайтесь кратенько, по у з л а м, по ключевымточкам... Вас подобрали туземцы, и вы...

Мазур уставился на него, не скрывая удивления: все этоничуть не походило на стандартную п р о ц е д у р у, когда из человека как рази вытягивают все подробности до мельчайших – и заставляют по десять разповторять все сызнова, опять-таки требуя вороха пустяковейших деталей. Бывалдва раза в этой бетономешалке, дело знакомое...

Меж тем господин Герберт как раз и гнал его по ключевымточкам одиссеи, недвусмысленно пресекая все попытки Мазура углубиться в тедетали, что вполне могли считаться побочными. Это было непонятно и неправильно,при том, что допрашивать «серый кардинал» безусловно умел, и еще как... Что тутоставалось? Отвечать, как требовали. Лаврик, что удивительно, молчал, как рыба– а ведь контрразведывательное обеспечение операции лежало как раз на нем,Герберт был направлен исключительно вне...

Не было удивительного в том, что Мазур уложился в каких-точетверть часа, если считать и время, потраченное на иные подробности, мимо коихГерберт все-таки не прошел. Но это были опять-таки н е т е подробности, с точкизрения Мазура. Совсем не те, что обязаны в первую очередь интересоватьконтрразведку, прилежно взявшуюся проверять своего офицера, две неделиболтавшегося где-то в опасной безвестности и, черт его ведает, вдруг даперевербованного-таки агентами империализма, так и шаставшими вокруг...

– Достаточно, – сказал господин Герберт совершеннобесцветным голосом. – Кирилл Степанович, подождите, пожалуйста, в коридорепару минут...

Ничего не понимая, Мазур послушно вывалился в коридор. Неособо раздумывая, сунул в рот сигарету – благо стоял рядом с пожарным щитом, ипепел можно было стряхивать в красное конусообразное ведро. По сравнению спрочими его неприятностями курение в не отведенном для этого месте было детскимпрегрешением...

Он успел выкурить целую сигарету и дожечь до половиныдругую, когда дверь каюты распахнулась. Вышел Лаврик, держа в пригоршне все,что Мазур вывалил на стол. Протянул ему, поторопил не допускавшим возраженийтоном:

– Пихай барахлишко по карманам и пошли живенько... Комуговорю? Время не ждет...

Мазур рысцой припустил за ним, недоумевающе распихивая покарманам все, чем обогатился за две недели странствий. С маху отперевдверь своей каюты, Лаврик влетел туда бомбой, пропустил Мазура, щелкнул замком.Выхватил из маленького холодильничка банку кока-колы, рванул кольцо так, словноэто была граната, коей следовало успеть ошарашить оказавшийся в двух шагахвражеский танк, жадно глотнул, пролив половину на белоснежную рубашку.Перебросил вторую банку Мазуру. Увидев, что тот медлит, тихонько рявкнул:

– Не дури, нормальное пойло, без всяких там...Короче... Везет тебе, ангел мой, как утопленнику, уж прости за дешевыйкаламбур. Я не говорю, что обойдешься вообще без проверки, без этого нельзя,сам понимаешь, но эти забавы оставим на потом... Надо возвращаться. К прежнимделам, к твоей деловой красоточке. И продолжать, как ни в чем не бывало. Ну чтоты на меня таращишься? Отвык за две недели от ридной мовы? Возвращаешься назади продолжаешь работать на эту кису. К чему отказываться от пятисот баков в деньи маячащего на горизонте процента?

– Шутишь?

– Я похож на шутника? – сквозь зубы процедилЛаврик.

Мазур присмотрелся. Лицо у дражайшего Константина Кимовичабыло сосредоточенное, злое, даже побледневшее чуточку, а сузившиеся глаза можнобыло использовать вместо холодильника. Какие там шутки, перед ним былклассический Лаврик-на-тропе-войны...

Мазур молча мотнул головой.

– То-то, – сказал Лаврик, шумно дохлебав остаткиидеологически невыдержанного напитка. – Везет тебе... и всем нам везет. Товарищгосподин Герберт только что особо подчеркнул: в случае положительногорезультата не то что без скрупулезной проверки обойдешься... Тот, кто покажет вэтом забеге лучший результат, сиречь станет главным виновником обретениякапсулы, не исключено, может рассчитывать не просто на бляху. – Лаврикбольшим и указательным пальцами правой руки отмерил некое пространство на левойстороне груди шириной всего-то в четыре-пять сантиметров. – Понял? Звезда,дурило... Еще не обязательно, но определенно не исключено. Это личноевысказывание самого... Ты понял?