Костры из лаванды и лжи - Дарья Урбанская

негромким щелчком упало на пол. Женя дёрнулась, а затем, наоборот, замерла, прислушиваясь. И по совету давно почившей художницы боялась даже вздохнуть.

– Здесь есть кто-нибудь? – дрожащим голосом спросила она, когда тишина вокруг стала совсем уж невыносимой.

Ответа не последовало.

Вместо этого в окно за её спиной что-то врезалось так, что стекло в раме задребезжало. Женя вскрикнула, оборачиваясь, интуитивно схватила что-то со стеллажа, к которому приставлены были картины, и замахнулась. Но обороняться не пришлось – большой чёрный ворон сидел снаружи на подоконнике и, склонив голову, внимательно рассматривал её через мутное стекло.

– Да чтоб тебя, дьявольский коготь! – Женя прижала к груди руку с телефоном, пытаясь унять дрожь. – Дурная примета… Быть беде! – А затем она резко шагнула в его сторону: – Кыш! Кыш!

Но птица внезапно распахнула крылья, так что Женя отшатнулась, а затем ворон и вовсе шарахнул клювом по стеклу.

– Кар-р-р!

– Ну всё, с меня хватит!

Женя стремглав понеслась к выходу. Выскочив на лестницу, ринулась вниз. И только оказавшись в общем коридоре, наполненном привычными звуками отельной суеты, перевела дыхание. Она сунула телефон в карман, одёрнула футболку и только теперь шокированно уставилась на грозное оружие, зажатое в другой руке.

Фарфоровая кукла. Та самая, которую Люк по её просьбе унёс из комнаты. Женя взвизгнула и в ужасе отбросила её подальше. А затем развернулась и позорно сбежала.

Первым делом она заскочила в кабинет Моник, которой, на счастье, всё ещё не было на месте, и «вернула» ключ. Затем направилась в «цветочную гостиную» и, удивив официантку просьбой принести ей зелёного чая с ромашкой, ещё полчаса приходила в себя. И только потом, стуча в дверь кабинета мсье де Гиза, Женя поняла, что с испугу не заперла проклятую башню.

Джинсы цвета фуксии сегодня снова были на Фабрисе, но Женя, кажется, уже привыкла к его экстравагантной манере одеваться. Наспех обменявшись приветствиями с непосредственным начальником, она тут же затараторила про ужасы, таящиеся в правой башне.

– Эжени, капустка моя, что за глупости? Как ты вообще в неё смогла попасть?

– Там было открыто, – солгала она, не поморщившись. – Капустка? При чем тут… Да не важно! Вот, смотрите! – она протянула свой телефон мсье де Гизу. – Пару кошмарных картин сфотографировала, хотела ещё пентаграмму, но не успела. Там этот ворон жуткий на подоконнике. И в комнате что-то грохнуло. Я чуть не поседела! До сих пор сердце стучит как ненормальное.

На эбонитовом лбу начальника залегла вертикальная складка. Хмурясь, он листал фотографии, а потом изрёк короткое:

– Идём.

Первой неожиданностью оказалась запертая в башню дверь.

«Но я не закрывала!.. Или всё-таки закрыла? Чёрт знает что!»

Фабрис вопросительно приподнял бровь.

– Я не понимаю, – пробормотала Женя, оглядываясь по сторонам – кошмарной куклы тоже не было видно. – Клянусь, здесь было открыто.

Пришлось идти обратно за ключом. Аннет за стойкой ресепшен провожала их любопытным взглядом.

– Что случилось? – тихо поинтересовалась она, когда Фабрис скрылся в кабинете Моник. – Ты ходишь туда-сюда с таким выражением лица, будто в отеле призраки завелись и ты только что видела одного из них.

– Может, и видела, – ляпнула Женя и тут же прикусила язык. – Я пошутила. Просто небольшие проблемы в правом крыле.

– Может, мадам Бланшар позвонить? – предложила Аннет.

– Думаю, мсье де Гиз разберётся.

Когда они поднялись на третий этаж башни, Женя просто не поверила своим глазам. Никаких следов чёрной мессы в комнате не осталось. Будто неведомая сила одним дуновением стёрла все рисунки. На полу был рассыпан цемент, стремянка стояла у окна. Кое-где виднелись округлые пятна, но сказать точно, что они от воска, было сложно.

– Значит, человеческий череп посередине лежал? – скептически протянул Фабрис. – Сверкал пустыми глазницами и зубами на тебя клацал?

– Я такого не говорила! – воскликнула Женя, всё сильнее чувствуя себя дурой. – Тут всё было, как я и описывала. Зачем мне лгать?!

– Ну-ну, крошка моя, никто и не обвиняет тебя во вранье, – мсье де Гиз по-отечески похлопал её по плечу. – Ты у нас девушка эмоциональная, нежный цветочек, переутомилась, такое бывает… Покажи-ка мне лучше те картины.

Поднимаясь на чердак, Женя уже и не надеялась увидеть там полотна Бертин. Она отчаянно искала и не могла найти никакого рационального объяснения происходящему, так что уже и сама начала сомневаться в себе.

«Неужели мне всё это померещилось? Свет ночью… Пентаграмма эта… Свечи… Да нет, что за бред! Не галлюцинации же у меня!»

Хвала всем призракам этого замка, творчество мадам Роше поджидало, как и положено, в пыльном углу возле стеллажа.

– Фу-ух, – выдохнула Женя. – Я уж и правда начала думать, что схожу с ума.

– А вот это очень зря, Эжени. Психику надо беречь, – он сосредоточенно рассматривал одну картину за другой. – Кстати, совсем не обязательно сходить с ума, чтобы увидеть что-то необъяснимое. В мире много такого, чего не понимает официальная наука. Вот, например, астральные путешествия, слышала про них?

Женя неопределённо пожала плечами и обхватила себя руками. Сейчас, в присутствии Фабриса, чердак казался ей не таким пугающим, но всё равно было не по себе. Она то и дело косилась на окно, за которым видела ворона.

– Это когда душа во время сна покидает тело и летает везде, а потом человек просыпается и может в точности описать места, в которых никогда не был, так сказать, во плоти. – Он замолчал и нежно погладил одну из картин по раме. – Вот Бертин как раз верила в то, что это реально.

Фабрис встал с корточек и отряхнул штаны.

– Ну что ж, картины и в самом деле принадлежат кисти мадам Роше, как я и подумал, взглянув на твои фотографии. Это замечательно, что они нашлись, а то я все гадал, куда же он их… А в остальном башня как башня. Ни вампиров, ни вурдалаков.

Они направились к выходу, и, уже закрывая дверь на замок, мсье де Гиз нахмурил брови и сурово взглянул на Женю:

– И я прошу тебя, бусинка моя, больше, пожалуйста, здесь в одиночку не броди! Этому замку достаточно одной трагедии… Вторую он не перенесёт.

– Кто? Замок? – в недоумении переспросила Женя.

Фабрис как-то странно, с оттенком горечи, усмехнулся:

– Ага, он самый.

Женя вернулась к себе в номер, набрала полную ванну воды, щедро приправив её мерцающей солью и пеной, и погрузилась в успокаивающую медитацию. Мысли и правда немного пришли в порядок, но ответов на вопросы она так и не смогла найти, а потому дотянулась до телефона и набрала номер Макса. Голос друга звучал приглушённо, на заднем фоне слышались приказы Тамары Владимировны.

– Как