Черный Василек. Наекаэль - Никита Воробьев

на месте. И тогда магией завоняет так, что Рейнальд разыщет её, где бы та ни пряталась.

Частокол леса расступился неожиданно. Охотник выскочил на полянку, стоявшую в окружении подтопленной местности. Дом старухи обнаружился тут же. Полу покосившееся жилище будто воплощало собой детские сказки. Замшелая крыша, прогнившие стены. Городские ведьмы куда больше сельских ценили комфорт. Возможно, именно поэтому они горели на кострах, или умирали в собственных крепостях, а не лежали, посечённые, на земле, как колосья в жатву. Рейнальд остановился и снял с головы венок, потому что вонь начинала сводить с ума, и облегчённо вздохнул. Чудотворный эффект подобных артефактов не имеет с магией ничего общего, а потому и защититься от него нельзя. Судя по положению солнца, чары с жениха Марики уже спадали, а потому чёрт донимал ведьму изо всех сил. Осталось только ее дождаться.

Ждать, кстати, пришлось не долго. Он успел только отдышаться да воткнуть меч рядом с собой, чтобы было сподручнее доставать, как слева из-за кустов появилась ведьма. Скрюченное тело било конвульсиями, и церковный некромант-чудотворец легко разглядел бы рядом с ней беса, висящего в воздухе, и охаживающего её невидимой плетью. Левый глаз ассиметричного лица казался ощутимо больше правого, а изо рта вытекала тонкая струйка слюны.

— Ты, жалький, мел-лкий челвь явлс-ся ко мне? — Голос старухи ощутимо отдавал безумием, взгляд был направлен куда-то в бок. — Поисему я не чуствую сваей полчи? Посиему он ходит как челавек? — Её голова повернулась на Рейнальд, а голос изменил свой тон. — Каждому должно быть из-звес-стно, что переш-шедш-ший мне дор-рогу не жилец-с. — Медленно проговорила она, глядя Охотнику в глаза с широкой улыбкой. — А-а-а. — Снова меняя тон закричала старуха, и черты её лица на секунду изменились, делая её гораздо моложе и красивее. — Пощади, человек, со мной покончено, чёрт не отпустит меня никогда-а-а-а! — И снова назад.

Рейнальд плавно вытащил меч из земли, нацелил его лезвием колдунье в грудь, и медленно пошёл вперёд, внимательно следя за каждым движением.

— Имеесь на-аглсть меня слить? — Её руки неестественно вывернулись с противным хрустом. — Я отпр-равлял с-сотни с-смертных в Ад, и поверь, ты не годиш-шьс-ся и худш-шему из-с них в подмётки. Я тебя уничтожу! — Ведьма резко взмахнула открытыми ладонями, и с неба, прямо в метнувшегося вперёд человека ударила молния.

Охотник, не сбавляя скорости, сложил левой рукой двуперстие. Чара озарила округу колдовским светом и врезалась ему прямо в голову. Только чтобы рассыпаться снопом искр, не нанеся никакого вреда. Мир перед его глазами уже потерял многие краски, и вместо болезненного разряда он почувствовал только накатившую апатию. Захотелось свалиться перед ведьмой на колени, бросить оружие, разрыдаться и раствориться в подчинении всесильной личности ее хозяина. Но он уже привычно перебарывал эти позывы. В крепости он чувствовал гораздо более ужасные эмоции.

— Не умер-р? — Удивлённо изменился голос женщины, когда Рейнальд нанёс размашистый удар сверху. С нечеловеческим проворством тело ведьмы бросило в сторону. — Ну ничего, тогда я тебя так, р-руками пор-рву. — Ведьма скакнула в бок, целясь когтистой рукой в печень.

Охотник отшагнул в сторону, широко прокручивая меч, чтобы не дать колдунье сильнее сократить дистанцию. Завершив движение, он оказался у неё ровно за спиной. Шаг вперёд, резкий укол. Ведьма скакнула так, будто у неё и за спиной были глаза, развернулась, и громко рассмеялась безумным смехом. Охотник сделал ещё один шаг, целясь кончиком меча в голову, но в последний момент резко рубанул по ногам. Ведьма вскрикнула, метнулась назад и юлой завертелась на месте. Рейнальд ринулся было вперёд, но тут колдунья с диким воем взметнулась в небо, и выгадав момент, спикировала, желая порвать врагу горло. Охотник кувыркнулся вперёд, отмахнувшись мечом, и развернулся, ожидая нового пике. Ведьма заложила вираж, с хохотом развернулась, выбирая новое место для атаки. Но тут, зафиксировав женщину в поле прямой видимости, Рейнальд перехватил меч левой рукой, а правой осенил её святым крестным знаменем. На середине полёта ведьма будто потеряла опору, мешком свалилась на землю, и по инерции проехала пару футов вперёд. Сейчас она должна была чувствовать что-то похожее, но, в отличии от охотника, не смогла этому противиться. Не дожидаясь, пока она опомнится, Охотник подскочил, и, перескакивая над пытавшейся схватить его рукой, пригвоздил ведьму ударом в сердце к земле. Она резко дёрнулась всем телом.

— Да кто ты вообще такой? — прохрипело тело, от которого отлетал тёмный дух.

Охотник промолчал, поднялся в полный рост, и, подождав немного, высвободил меч из тщедушных останков, принявшись стирать с него кровь листом лопуха, который ведьма оборвала, размахивая руками.

— Добрый человек. — Услышал он вдруг, когда уже собирался уйти. — Рейнальд развернулся назад. — Спасибо тебе, добрый человек, что освободил меня от власти беса. — Слабо произнесла миловидная девушка, в которую после освобождения превратилась старуха. Демоническая сила ещё плескалась в ней, не давая умереть, но время её подходило к концу неумолимо. — Помоги мне, прошу. Ты же из церкви. Не откажи мне в предсмертной исповеди, освободи от греха. — Рейнальд молчал. — Освободи, прошу, — колдунья заплакала, — помоги сократить мои адские муки, ибо не по своему желанию я в этом погрязла. — Он молча повернулся к ней спиной, и, дождавшись, пока окончательно стихнут тихие мольбы, двинулся прочь.

Лес вокруг зашелестел радостным смехом довольного беса. Он получил то, чего добивался: душа мёртвой грешницы-еритички на вечно отправилась в его инфернальные руки.

Отойдя на приличное расстояние, Охотник осенил себя крестным знамением в обратную сторону, и облегчённо выдохнул. Мир вокруг ещё недавно был совершенно двуцветным, а гул в голове ощутимо мешал. Он зашёл в тень дерева и сел, давая отдых перенапряжённому телу. Человеческое тело не приспособлено к чудесам, за вмещение ангела приходится платить, и Рейнальд знал об этом как никто.

Птицы заливались пением, где-то вдалеке журчала вода, а тёплый ветер перебирал листву деревьев. Охотник наслаждался вновь обретёнными чувствами, как в первый раз рассматривая сочную зелень травы, и переходящий в лазурь ультрамарин неба. Возможно, что-то хорошее в дне и солнечном свете и есть. Но только тогда, когда видишь это впервые. Моменты отдыха напоминали ему о трех прекрасных неделях в монастыре, рядом с сестрой. Словно награда судьбы за все, что было перед этим. Она, правда, долго его избегала, и накричала при встрече, но охотник бы соврал, если бы сказал, что не был счастлив в тот момент, и следующие вечера, когда они разговаривали о всяких мелочах, прогуливаясь по монастырскому парку. Вера даже попыталась уговорить его остаться, когда он собрался уходить, но тянуть дальше не было смысла, и