Архив Шевалье - Максим Теплый

– Ну-ну, дядя Коля. Не горячись так. Мы все ею приторговываем, – спокойно возразил Братский. – Я только в одном не согласен с Ефимом. Но это несогласие – самое главное! – Братский сделал многозначительную паузу. – Почему мы должны этот бизнес-проект, под названием «СССР», отдавать американцам? Мы что, сами не справимся? Нефть, газ, никель, золото, пресная вода, земля наконец! Все это надо взять под свое управление.

Братский поставил стакан с виски на пол и показал жестом, что приглашает всю компанию в соседнюю комнату, где возле камина стояли заранее приготовленные пуфики, на которые уселись гости числом человек двадцать.

– Наша задача, друзья мои, правильно расставить людей. – Братский уселся прямо на пол и оказался в центре большого круга, образованного пуфиками. – Каждому следует определить его зону ответственности. Создать из доходов «общак» для финансирования наших интересов. Да! Без этого не обойтись. Там, где не сможем посадить своих министров, будем покупать тех, что посажены другими. Везде, где только можно, надо расставлять своих. Не гнушаться ничем! Клерк в регистрационной палате или в БТИ, работник налоговой инспекции, начальник районной ГАИ – все пойдет в дело! Будем покупать депутатов! Создадим свою фракцию в Верховном Совете…

– Фракции пока запрещены, – возразил кто-то из гостей.

– Правильно, Миша! – Братский обратился к широколицему мужчине с депутатским значком на лацкане пиджака. – Правильно! Но только пока. Вот ты давай инициируй отмену статьи про «руководящую и направляющую». А пока создайте группу независимых депутатов – в смысле, независимых от КПСС. Есть в Верховном Совете один комический персонаж – Ельцин! Очень подходящая фигура для того, чтобы эту группу возглавить.

– Ельцин??? Ты шутишь, Антон! – возразил ему депутат. – Он же далек от этого как небо от земли! Не знает азов политического процесса. Да и депутатом стал почти случайно. Ему депутатство Беляев предложил, когда снимал с предыдущей должности. Можно сказать, устроил в Верховный Совет на пересидку! Он и на заседаниях-то не появляется!

– Э-э-э нет, ребята! Вы этого парня недооцениваете. Знаете, в чем его сила? В ненависти! Он ненавидит Беляева, ненавидит Горбачева, ненавидит страну под названием СССР, даже себя ненавидит, так как считает недостойным то положение, в котором оказался.

– Погоди-погоди, Антон! – неожиданно перебил Братского Глушков. – Ты что же, считаешь, что Беляева надо поменять на Ельцина? Я правильно тебя понял?

– Правильно! И я могу объяснить почему! Вот вы, Николай Петрович! Разве вы член команды Беляева? Вы можете рассчитывать стать при нем министром или директором крупного предприятия? А?

– Нет, не могу! – мрачно согласился Глушков. – Да и стар я для такой работы. Мне бы советником каким-нибудь…

– Так! А ты, товарищ Полторыхин, – Братский обратился к депутату, который давал Ельцину нелестную характеристику, – ты можешь стать министром печати, к примеру? Ведь мне известно, что твою кандидатуру Беляеву заносили. Но Женька Скорочкин тебя зарубил! Поставил какого-то кренделя из Плодовощторга, редактировавшего там многотиражку.

Братский выдержал паузу, давая возможность всем вдуматься в его аргументы.

– Беляева надо убирать! – продолжил он. – И не потому, что он плох, а потому, что «захвачен» другой командой. Это не наш человек. А нам нужен тот, кто обопрется вот на эту… «могучую кучку»! – Братский рассмеялся и указал рукой на присутствующих. – Где Чернозубов? А… вот он, вития наш! Степан Богданович! Быть тебе премьером при Ельцине!

– Чего? – удивился Чернозубов. – Каким премьером?! Вы чё, огарки политические, ох… Не-е-т! Я запах газа люблю! Оставьте меня на газе! И потом, я, как Чапаев, языков не знаю! Вот Айдар – этот на английском будьте любезны! Полный парле ву франсе! А я по-английски и знаю всего-то – только «гутен таг» и «фак ю»!

– Этого вполне достаточно, Степан Богданович! По-английски вам говорить вряд ли придется! А по-русски вы изъясняетесь лучше всех.

Братский снова оглядел присутствующих и, пошарив по комнате глазами, обратился к маленькому горбоносому человеку, сидевшему не на пуфике, как все остальные, а в темном углу большой комнаты в кресле. И если бы не лысина, на которой прыгали отблески каминного пламени, его можно было бы даже не заметить.

– Борис Рувимович! Березовский! Вы почему уединились?

– Так страшно же! Вы же опять государственный переворот замышляете! Второй раз может не пройти! А у нас ведь как: бить будут, как всегда, не по паспорту, а по роже. А у меня что паспорт, что рожа – все едино. – Березовский тяжело вздохнул. – Задницей чую, плохо все это кончится. Для меня уж точно!

– Борис Рувимович, дорогой! Говорят, что уже сегодня вы самый богатый человек в стране. Когда только успели?! Ведь воровство всего год как узаконили, а вам КГБ уже приписывает многомиллиардное состояние. Причем в долларах, заметьте! Вон Ефим, крутится вместе со своими бабами как белка в колесе, а и сотой части ваших капиталов не сколотил!

– Клевещут, ироды! Антисемиты подлые! – возмутился Березовский. – Нету у меня ничего. Я нищ как церковный таракан!

– Вот пускай этот таракан и профинансирует наш проект! – жестко отозвался Братский. – С вас десять миллионов, дружище!

– Рублей? – с надеждой уточнил Березовский.

– Долларов, разумеется.

– Но это форменный грабеж! Давать такие деньги на собственные похороны – это уж слишком! Лучше схороните меня в Кремлевской стене по государственным расценкам.

– Хорошая шутка! – вмешался Глушков. – Эти похороны как раз в эту сумму и обойдутся! Лучше соглашайся, Борис. Ты потом на своем тезке в сто раз больше заработаешь.

– А тезка – это кто? – вежливо уточнил Березовский.

– Так Ельцин же! Он тоже Борис, только Никанорович, а не Рувимович!

– Ну хватит препираться, – прервал диалог Братский. – Решение принято. Общее руководство операцией за мной! Деньги – от Березовского. Информационное обеспечение – это Полторыхин. Тебе что-то непонятно, Серега? – обратился он к одному из гостей, лицо которого искажала гримаса – так, будто он только что разжевал целый лимон. – У тебя физиономия сильно недовольного человека!

– Да нет. Я просто в туалет хочу… Но раз уж ко мне обратились, выскажусь! – Мужчина разгладил ладонями редкие волосы и встал, рассчитывая, видимо, на то, что так на него скорее обратят внимание. – Я, как известно, происхожу из древнего польского рода Борткевичей… – начал он весьма пафосно.

– Кому известно? – ехидно перебил его Ефим Правых. – Если бы вы носили фамилию Пушкин, тогда другое дело!

Борткевич в ответ не удостоил его даже взглядом.

– …Мы, Борткевичи, всегда честно служили польской короне. И хорошо помним, как вы, русские, терзали белое красивое тело моей страны…

– Ну, начинается! – снова перебил его Правых. – При чем тут Польша и русские? Мы обсуждаем, как Беляева на Ельцина поменять! А вы о чем, дружище?