Дважды не присягают - Максим Михайлов

— Каждый пример в отдельности достоин того, чтобы покарать агрессора самой страшной карой. Плохо лишь то, что когда погибает маленький человек, простой крестьянин, то об этой трагедии знают лишь его близкие, ну может быть односельчане. Ярость и ненависть не обретают массового масштаба, не распространяются на всю страну. Нужно чтобы одновременно погибло очень много таких маленьких людей, чтобы всколыхнуть заблудших, вернуть в их сердца жажду справедливой мести.

— Надо ждать, когда израильская авиация нанесет особенно мощный удар, — склонил голову Волк.

— Увы, — лицо шейха отражало искреннее неподдельное горе. — Увы, мы не можем ждать, когда это случится. Слишком быстро мужество оставляет наших людей… Мы не можем терять это время…

— Так значит… — внутренне цепенея от внезапной догадки начал Волк.

Даже все время скептически усмехавшийся Фашист опасно подобрался, подавшись вперед всем телом и внимательно всматриваясь в прикрытые веками глаза шейха. Тот скорбно склонил голову, соглашаясь.

— Когда и где? — голос Фашиста звучал собранно по-деловому. — И какова цена?

— Три ваших обычных ставки, — холодно отрезал Халиль. — Необходимо подорвать жилой дом в деревне Кфар Кана. Подорвать вместе с жителями, так чтобы было максимальное количество жертв среди гражданского населения.

Волк замер, не веря собственным ушам, так это чудовищное предложение прозвучало в устах шейха буднично и просто. Зато Фашист, уже обдумывавший предстоящую операцию, тут же уточнил:

— Как это должно быть связано с Израилем?

Шейх хрипло рассмеялся.

— Конечно, идеальным вариантом было бы подорвать дом во время налета израильской авиации. Но вы ведь не захотите закладывать взрывчатку под бомбами, правда? Да и какой смысл подрывать жилье, если все люди в это время будут в убежище?

— Разумеется, — сухо отозвался Фашист, начав выстукивать пальцами на полированной столешнице какой-то неизвестный Волку марш.

— В таком случае план таков: в этой деревне как минимум два десятка многоквартирных домов. Бомбят ее часто. Хотя бы одна бомба должна во время очередного налета ударить рядом с каким-нибудь из них. Нужно отследить этот момент. И после налета подготовить и произвести подрыв дома в то время, когда жители уже вернутся из убежищ по своим квартирам.

— Если подрыв готовить и производить после налета, то сложно будет увязать это с действиями вражеской авиации.

— Это уже не ваша забота. Ну, скажем, наши эксперты обследуют место трагедии и дадут четкое заключение о том, что дом обрушился в результате того, что был поврежден во время налета. Или найдем еще какой-нибудь приемлемый вариант. Это уже не ваше дело. От вас требуется только осуществить подрыв.

— Наши гарантии?

— Какие гарантии? — натягивая на лицо маску удивленного простака, переспросил Халиль.

— Гарантии, что вы не решите нас после операции зачистить, как нежелательных свидетелей, — жестко рубанул Фашист. — Или, скажете, что такой вариант не приходил вам в голову?

— Что ж, не буду отрицать, — с подкупающей искренностью улыбнулся шейх, разводя руками. — Думал, думал и об этом…

— И что? — Волк с искренним интересом глянул на шефа.

— И ничего, — благодушно отозвался Халиль. — Подумал и отказался от этой идеи. Решил, что ликвидировать вас нерентабельно. Словам вашим все равно никто не поверит. Да и кому вы будете рассказывать об этом? Трибуналу? Ведь кровь невинных жертв окажется в первую очередь на ваших руках, не на моих! Мы будем с вами в одной лодке. Так зачем, при таких обстоятельствах, мне лишаться моей лучшей диверсионной группы?

— Хотелось бы все же более ощутимых гарантий, — с мелькнувшими в голосе жесткими нотками отрезал Фашист.

— Из гарантий, будет лишь мое слово, — ожег его злобным взглядом шейх. — Или тебе этого мало, гяур!

Показное добродушие сползало с его лица, как сползает под струей растворителя старая автомобильная краска, обнажая серую сталь.

— Мало, — невозмутимо отозвался Фашист. — Человек своему слову хозяин: хочет дает, хочет обратно забирает… Если тебе нечего больше предложить, то мы отказываемся. Ищи других дурачков…

— А вы уже не можете отказаться, — яростно сверкнул глазами шейх. — У вас уже нет выбора!

— У человека всегда есть выбор… — меланхолично протянул Фашист, болтая в воздухе носком правой ноги, закинутой на колено левой.

— Он хочет тебе сказать, Фаш, что мы выйдем отсюда живыми, только если согласимся… — внимательно вглядываясь в лицо Халиля, произнес Волк. — Иначе нас просто не выпустят. Мы уже нежелательные свидетели, мы знаем об его планах, и теперь он нас не отпустит. Единственный шанс остаться в живых, сделать, как он говорит. Тогда мы тоже будем замазаны по уши, и он, может быть, решит поверить в наше молчание.

Шейх едва заметно кивнул, подтверждая правоту наемника.

— Вот как… — протянул, качая головой Фашист.

Волк кинул в его сторону быстрый тревожный взгляд, уж очень не понравился ему тон напарника. По лицу Фашиста ползла знакомая змеиная улыбка, абсолютно не отражавшаяся в ставших пустыми и холодными глазах. Такое выражение лица у напарника Волк уже видел неоднократно, и всякий раз оно оказывалось верным предвестником крупных неприятностей ожидавших всех окружающих.

— Фаш, — начал он, примирительно вскидывая вверх раскрытые ладони. — Не надо…

Грохот распахнувшейся двери прервал его. В кабинет ввалился задыхающийся от быстрого бега боевик в черном комбинезоне коммандос.

— Господин! — захлебываясь выдавил он. — Господин! Они вошли в город! Кяфиры в городе, начался штурм! Вам надо срочно эвакуироваться! Они скоро будут здесь! Я и мои люди проведем вас по тоннелям за пределы города.

— Вот и хорошо, — заторопился Волк. — Бегите, Халиль, ваша жизнь слишком ценна для Партии Аллаха. А мы с напарником пойдем, посмотрим, чем мы можем помочь наверху. Там к тому же наши ребятки одни, без присмотра остались…

Он почти тащил за рукав, упирающегося Фашиста, все еще прожигавшего шейха ничего хорошего не сулящим взглядом.

— Не вздумайте позволить им себя убить, — сухо предупредил Халиль. — Когда настреляетесь, немедленно выбирайтесь из города и свяжитесь со мной по рации, частоту и позывные вы знаете. Хотите вы того, или нет, нам придется вернуться к этому разговору.

— Конечно, конечно… — китайским болванчиком кивал Волк, изо всех сил выпихивая Фашиста из комнаты.

Когда они выскочили из подземного укрытия на поверхность, то сразу поняли, что штурм действительно начался и драка идет не шуточная. Со стороны северной окраины города неслась ожесточенная автоматная перебранка, в звонкие голоса родных «калашей» вплеталась более глухая скороговорка американских винтовок, бухали подствольники, хлопали разрывы ручных гранат. А вскоре над головами повис зловещий минометный вой.