Почему евреи не любят Сталина - Яков Рабинович

Поначалу Левина все решительно отвергала. Тогда, чтобы морально сломить упорствовавшую «националистку», Абакумов распорядился устроить ей очную ставку с соответствующим образом подготовленным Гольдштейном. В конце марта этот спектакль состоялся. Однако Гольдштейн не справился с заданием следователя: когда его ввели в помещение, где уже находилась Левина, он не смог перебороть нахлынувшие на него угрызения совести и отказался исполнять заранее отрепетированную роль. Взбешенному неудачной очной ставкой узников следователю не оставалось ничего другого, как развести заключенных по камерам. После неудавшегося «свидания» Гольдштейна два дня усердно истязали, били по чем попало резиновыми палками, дали понять, что ему грозит конец, если он не выполнит требований следователя. После чего повторили очную ставку, которая на сей раз прошла по запланированному следствием сценарию.

Испытав психологический шок от разоблачений прежнего сослуживца и друга, Левина тем не менее продолжала настаивать на своей невиновности. После этого все методы садистского издевательства из арсенала фашистских палачей были пущены в ход, чтобы заставить Левину повиноваться. Полковники Сорокин и Лихачев истязали свою жертву самым жестоким методом. Войдя в раж, они выбили у пожилой женщины все передние зубы, удары резиновыми дубинками сыпались куда попало — по голове, ногам, спине, ягодицам, половым органам. После столь изуверской экзекуции еле живая Левина вынуждена была покориться своим мучителям и дала признательные показания. На основании постановления Особого совещания 29 мая 1948 г. она получила десять лет исправительно-трудовых лагерей. Даже после того, как 6 марта 1954 г. Верховный суд СССР освободил Левину из заключения, та оставалась в ссылке до января 1955 г.

Что касается главного подследственного — Гольдштейна, то его продолжали допрашивать еще полтора года. Только 29 октября 1949 г. Особое совещание подвело черту под следствием, заключив Гольдштейна как «особо опасного шпиона» в тюрьму МГБ сроком на 25 лет. 10 ноября его этапировали в Верхнеуральский централ под Магнитогорском. Потом перевели во Владимирскую тюрьму, где он скончался 30 октября 1953 г.[105]Особое совещание объявило свой вердикт и Аллилуевым. Е. А. Аллилуева получила от служителей сталинской фемиды десять лет заключения за антисоветскую агитацию. Ее дочери, Кире Павловне Аллилуевой (Политковской), артистке Малого театра, за «снабжение информацией о личной жизни семьи главы Советского правительства лиц, работавших в американском посольстве» (имелся в виду знакомый К. П. Аллилуевой, негласный агент МГБ В. В. Зайцев (кличка — Юрист), работавший в посольстве США в Москве и объявленный «двойником» и американским шпионом), дали пять лет ссылки, которую та отбывала в г. Шуе Ивановской области.

После того как МГБ удалось добыть «доказательства» существования в СССР «американо-сионистского заговора», участь якобы возглавлявшего его Михоэлса была предрешена. На основании «добытых» путем истязаний и пыток вышеназванных узников данных 26 марта 1948 г. Абакумов представил в Совет Министров СССР (Сталину и Молотову) и ЦК ВКП(б) (Жданову и Кузнецову) записку о деятельности «сионистского подполья» в стране: «Министерство государственной безопасности СССР в результате проводимых чекистами мероприятий установило, что руководители Еврейского антифашистского комитета, являясь активными националистами и ориентируясь на американцев, по существу проводят антисоветскую националистическую работу. Особенно заметно проамериканское влияние в работе Еврейского антифашистского комитета стало сказываться после поездки руководителей комитета Михоэлса и Фефера в Соединенные Штаты Америки, где они установили контакт с видными еврейскими деятелями, часть из которых связана с американской разведкой. Бывший председатель президиума комитета Михоэлс С. М., известный еще задолго до войны как активный националист, был своего рода знаменем националистически настроенных еврейских кругов… Михоэлс и его единомышленники, как выявлено их агентурной разработкой и следствием по делам еврейских националистов, использовали Еврейский антифашистский комитет как прикрытие для проведения антисоветской работы… По агентурным данным, члены Еврейского антифашистского комитета Фефер, Квитко, Бергельсон, Маркиш и другие связаны с еврейскими националистами Украины и Белоруссии… МГБ УССР в Киеве разрабатывается еврейская националистическая группа, возглавляемая членом президиума Еврейского антифашистского комитета Гофштейном Д. Н. …В Белоруссии органами МГБ выявлена и разрабатывается еврейская националистическая группа, возглавляемая членом советских писателей Белоруссии Платнером И. М…Агентурными наблюдениями выявлено, что участники националистических групп на Украине и в Белоруссии через Еврейский антифашистский комитет установили связь с еврейскими националистическими деятелями, приезжавшими в Советский Союз из-за границы… Среди арестованных в последнее время еврейских националистов МГБ СССР разоблачен ряд американских и английских шпионов, которые, будучи враждебно настроены против советского строя, вели подрывную работу»[106].

Служба МГБ день ото дня наращивала тайную слежку и сбор компромата против «сионистского подполья» в СССР. В то же время, стремясь как можно быстрее добиться наибольшей свободы действий для себя, руководство МГБ СССР, используя министра госбезопасности Белоруссии Цанаву, инспирировало представление в Кремль еще одного материала о «происках еврейских националистов». Это была записка, направленная 13 апреля Сталину и Молотову первым секретарем компартии этой республики Н. И. Гусаровым, который бил тревогу по поводу попыток американских разведслужб и международных сионистских организаций привнести эмиграционные настроения в среду белорусских евреев посредством вовлечения их в широкую переписку, другие формы общения (посылки, информационный обмен и т. д.) с сородичами за рубежом, создания еврейских нелегальных националистических организаций и религиозных общин. Кроме того, МГБ обрисовало дело так, будто бы ЕАК стремился занять позицию легитимного представителя советских евреев и на международной арене, что воспринималось особенно болезненно сталинской системой с присущей ей ксенофобией.

В том виде, в каком деятельность ЕАК была представлена МГБ Сталину, последний не мог не усмотреть дерзкий вызов себе лично и созданной им системе. Ведь с самого начала комитет создавался как сугубо пропагандистская организация, специализирующаяся на информационной обработке Запада и выкачивании оттуда финансовых средств. И за такого рода деятельность руководителям ЕАК позволялось многое: иметь приличное жалованье, возможность печататься и получать гонорары за рубежом, принимать и распределять гуманитарную помощь из-за границы и, наконец, принимать еврейских визитеров, которые посещали изредка Советский Союз, имели ограниченную возможность выезжать туда. Наряду с комфортабельными квартирами, дачами, наградами и прочими номенклатурными благами все это полагалось за одно только послушание и неукоснительное соблюдение установленных системой правил игры. Однако Михоэлс и его единомышленники вольно или невольно перешли грань дозволенного. Их уже не устраивало фальшивое положение пропагандистов мудрой национальной политики Сталина, им хотелось на деле выражать воли чаяния и национальные интересы своего народа. Тем самым они покушались на монополию сталинской аппаратной власти, что было вопиющей дерзостью и не могло остаться безнаказанным. Несмотря на жесточайшее давление МГБ, которое как бы уже вынесло активу ЕАК предварительный смертный приговор, Сталин и его ближайшее окружение не торопились с окончательными ликвидационными выводами. И на то были свои довольно веские причины, самая существенная из которых заключалась в том, что судьба ЕАК оказалась на весах мировой политики.