Ничего не говори - Брэд Паркс

Я вспомнил Бобби Роу, который начал пищать, что мы похитители, когда Джейсон проболтался.

– Наркотики – настоящий бич местного сообщества, – сказал я, вкладывая в голос судейские нотки.

– Инспектор был обязан нам сообщить. И хотя шансы на то, что Дэвид Монтгомери сказал правду, был один на миллион, нам все равно полагалось проверить. Думаю, никому и в голову не пришло, что… Словом, как я вам и говорил, рутинная проверка. Еще раз прошу прощения за беспокойство, судья Сэмпсон.

– Ничего страшного, – сказал я, хотя это и не соответствовало действительности.

Я проводил их до двери, надеясь – молясь, – что те, кто держал у себя Эмму, ничего не видели.

Когда они уехали, на меня нахлынули воспоминания о происшествии, случившемся с Сэмом буквально через пару месяцев после его первого дня рождения, когда он только начал ходить. Это был безумный период, когда он носился по дому, не обращая внимания на опасности, подстерегавшие его на каждом углу. За ним одним уже было трудно угнаться, а вдвоем с сестрой они превращали нашу жизнь в ад.

Как-то близнецы забрели в родительскую спальню в нашем таунхаусе в Северной Вирджинии. Я, вероятно, не так внимательно следил за ними, как следовало бы. Сначала они мирно играли у двери. И вдруг Эмма закрыла дверь, когда Сэм держал на косяке руку. Он запаниковал, дернулся и содрал с указательного пальца ноготь.

В глубине души я знал, что взрослый должен сохранять спокойствие, собраться, держаться бодро и действовать быстро. Если бы это был мой палец, то я, конечно, просто бы выругался, перевязал его и жил бы дальше.

Но при виде хлынувшей потоком крови моего сына тело у меня будто оцепенело от ужаса. Мне даже пришлось позвонить соседке, чтобы она пришла и обработала рану. В тот момент мне открылось то, к чему рано или поздно приходят все родители: несчастье, случившееся с твоим ребенком, воспринимается куда болезненнее, чем твое собственное.

Сейчас я вспомнил об этом, глядя на то, как сжимаю собственную ладонь в кулак, разжимаю и снова сжимаю.

Пока еще окончательно не сошел с ума от тревоги, я решил позвонить Элисон и сообщить, что можно возвращаться домой. Поскольку ее мобильный не отвечал, я набрал номер домашнего телефона Джины.

Трубку сняла не она, а Карен.

– Дом Пауэллов, – официальным тоном ответила она.

– Привет, Карен, это Скотт. Чем занимаетесь?

– Мы привезли детей, чтобы они после школы поиграли с Сэмом.

– Там все хорошо себя ведут?

– Они разгромили кухню, и мы выгнали их во двор, пока они не перевернули весь дом.

– Одним словом, идеальный день в гостях у бабушки, – сказал я. – Элисон далеко?

– Она уснула, – как будто извиняясь, произнесла Карен, – она была очень уставшей, когда приехала, и мы скомандовали «отбой!».

Отбой. Как в казарме. Когда-то давно Элисон сказала мне, что не родилась в семье Пауэлл – а была завербована.

– Если хочешь, я могу ее разбудить, – вызвалась помочь Карен.

– Ни в коем случае. Просто скажи ей, что я звонил, что у меня все хорошо и что они с Сэмом могут спокойно ехать домой.

Я услышал, что Карен отняла от уха трубку и кому-то сказала: «Это Скотт». Наверное, в ответ на вопрос Джины.

– А что там с визиткой, которую оставили утром? – вновь обратилась она ко мне.

– Ничего. Всего лишь… скажи Элисон, что это по поводу благотворительной акции Ордена полицейского братства[12], что коп приезжал в гражданском и беспокоиться не о чем.

– Хотя бы доля правды в этом есть? – спросила она.

– Честно говоря, нет. Но я не хочу, чтобы она начала волноваться еще сильнее.

– Джейсон рассказал мне о той ночи, – сказала она. – Это как-то связано?

– Ну да, отчасти. Копы обыскали дом. Они уже уехали, но…

– Но теперь ты боишься, что сегодня ночью будет еще одна посылка, – закончила за меня Карен.

– Да, и если в ней будет что-то совсем страшное, то похитителям, наверное, придется доставить ее самим, не прибегая к услугам курьера. Может, ты могла бы прислать еще людей?

– Спасибо за информацию, я все сделаю.

– Может, они и не…

– А может, и да, – перебила она меня, – не волнуйся, я этим займусь.

Дневной сон не помог Элисон: когда ближе к вечеру они с Сэмом вернулись домой, у нее под глазами по-прежнему синели круги.

Последний раз мы с ней виделись во вторник утром. Она выглядела усталой. Куда более усталой, чем я себе представлял. Когда она вошла в кухню, где я готовил салат, я заметил еще одну вещь – ее блузка казалась намного свободней, хотя и была собрана на талии теснее обычного. Элисон похудела. Да, еда в последнее время явно не была для нас в приоритете.

Насколько я знаю, с тех пор как Сэм вернулся, она ни разу не колола дров. Моя неутомимая жена растратила всю свою энергию.

Элисон подошла и прильнула ко мне. Никогда еще кожа до такой степени не обтягивала ее кости. Тот факт, что я физически мог ощутить ее усталость – Элисон без преувеличения таяла на глазах, – был для меня еще одним доказательством, что к похищению Эммы она не имела ни малейшего отношения. Собственный организм ведь не обманешь, верно?

– Привет, – сказал я, – как мама?

– Неплохо. Переживает за нас, конечно, а так все хорошо.

– А что Сэм?

– Тоже ничего. С бабушкой и кузенами он чувствует себя лучше. Здесь все ему напоминает об отсутствии Эммы, а там он хоть может отвлечься. Кузены хорошо с этим справляются. А когда мы остаемся втроем, бабушка постоянно занимает его какими-нибудь играми.

– Вот и хорошо. Ты выспалась?

Элисон отстранилась от меня и зевнула.

– У меня такое ощущение, что я только больше устала.

Я посмотрел на морковку, которую резал в салат, и вдруг почувствовал, что у меня больше нет сил поднять нож. Помня о необходимости снабдить жену хоть каким-нибудь количеством калорий, я спросил:

– Может, закажем что-нибудь в китайском ресторане? Я что-то не в настроении готовить.

– Я тоже, – обессиленно сказала она.

– Тогда я поеду, позвоню им по пути, – сказал я, выходя из кухни.

– Не надо, я сама к ним съезжу. А ты лучше побудь с Сэмом, ему тебя очень не хватает.

«Мне его тоже», – подумал я, а вслух сказал:

– Почему бы и нет.

Элисон вскоре уехала. После того как я избавился от следов моей незамысловатой готовки, я прошел в гостиную к Сэму, который устанавливал сложную систему эстакад для своих машинок из коллекции «Хот Уилз»[13].